После Шоколадной Войны

Рей вошел в помещение и услышал звук, похожий на скрип ржавого механизма или на гул роя насекомых. Он шел по коридору, звук стал громче и показался ему более мягким, разборчивым, знакомым для его ушей. Теперь это был обычный шум собрания «Тринити» или болельщиков на трибуне во время игры в баскетбол или бейсбол. В зале собраний, глаза Рея быстро перескочили на сцену, где он увидел причину всеобщему любопытству. В центре сцены, на заднем плане, но на самом видном месте, в направленном свете фонарей стояла гильотина. Жуткое и страшное, сверкающее в ярком свете лезвие было чем-то внезапно возникшим из средневекового кошмара и водворённым в современную действительность. «Или я лишь так драматизирую и преувеличиваю?» — подумал Рей Банистер. Но он оглянулся в зал на зрителей, и увидел, как они склоняются друг к другу и озадаченно перешептываются. Гильотина произвела на всех сильное впечатление. Он думал об Оби и о том, что здесь случится нечто невообразимое.

А случилось именно то, что и планировал Оби. За кулисами, навалившись на стенку, он вслушивался в шепот волнующегося зала. Убедившись в том, что гильотина так всех впечатляет, Оби почувствовал удовлетворение и улыбнулся. Через мгновение должно было начаться представление. Песни, короткие сцены, обычный парад пакостных пародий — все, что сопровождало каждый такой Вечер Пародии. Все будет, как обычно, но позади всего происходящего на сцене дамокловым мечом будет мрачно сверкать лезвие гильотины, которое несмотря на веселую обстановку будет напоминать о том, что еще произойдет и нечто мрачное. Арчи сидел в зале среди публики и в окружении членов «Виджилса» смотрел на сцену. Он знал, что когда завершится последняя пародия, то это именно он предстанет перед гильотиной.

Оби немного вздрогнул, когда его локтя коснулась чья-то рука:

— Ты в порядке? — спросил Рей Банистер.

— Конечно, — захихикал Оби, сжимая губы. — Тебя что-то заставило подумать, что я не в порядке?

— Не знаю, — несчастно ответил Рей. И на самом деле он не знал. Все, что ему казалось, было тем, что Оби выглядел гиперактивным, слишком возбужденным, и в его глазах горели огоньки какой-то дикой лихорадки.

— Смотри, представление вот-вот начинается, но нам пока нечего делать. Возможно, стоит еще раз отрепетировать нашу сцену где-нибудь в коридоре.

— Без гильотины? — спросил Рей.

— Я имею в виду, что мы займем наши позиции, как на сцене, и скороговорка… разве ты не говорил, что скороговорка тоже важна?

— Мы уже репетировали миллион раз, — сказал Рей. — Да и скороговорка не так уж важна. Господь, Оби, ты становишься невыносимым.

— Я только хочу, чтобы все было получилось.

Рей вздохнул:

— Смотри, мне хочется посмотреть все представление из зала. Под конец пародий я к тебе вернусь, ладно?

— Ладно, ладно, — нетерпеливо выгрузил Оби. Ему все равно хотелось побыть одному, и в этот момент компания ему была не нужна.

Рей повернулся и исчез в маленькой прихожей, ведущей в зал собраний. В последний момент он обернулся и сомнительно посмотрел на Оби.

— Ты уверен, что знаешь, что будешь делать, Оби? — сказал он, на мгновение, позволив себе немного посозерцать, в течение долгого времени он избегал такой возможности. Ему было интересно, на самом ли деле это было вопросом «жизни и смерти».

— Поехали, — сказал Оби. — Представление начинается…

Рей пожал плечами. Он знал, что Оби собрался напугать Арчи Костелло на всю оставшуюся жизнь. Он также подозревал, что Оби пойдет гораздо дальше, подключив кого-то еще в сверхъестественном заговоре против Арчи. Но Рея это уже не интересовало. Он кинул последний взгляд на Оби, который все еще ерзал по стенке, и с первыми аккордами музыки, наполнившей воздух, он поспешил вниз по ступенькам.

Старая добрая песня группы «Битлз» про желтую подводную лодку.

* * *

«Он смотрит на меня так, будто я сошел с ума, но я ведь не сумасшедший? Сумасшедший в восемнадцать лет не будет учиться в средней школе. И в любом случае, я не совершу ничего опасного, а лишь немного напугаю Арчи Костелло, унижу его перед всей «Тринити». Поставлю его на колени. Ладно, пусть никто не решился его искупать, пнуть, толкнуть на землю, но все увидят его на коленях, и его шея будет лежать на плахе. И все…

О, это еще не все, Оби, не так ли? Ты знаешь, что собираешься сделать. И где еще тут будет сумасшествие, безумие. Безумный мальчик Оби. Ты не в своем уме. Ты не сможешь так просто сделать то, что собираешься. Не в средней школе города Монумента, Штат Массачусетс. Не в последней четверти двадцатого века».

Оби повторно проиграл запись своего голоса у себя сознании, нервно расхаживая по коридору в такт последних аккордов «Желтой Субмарины». Уже зашуршали рассеянные аплодисменты, и началась первая пародия, сопровождаемая возгласами и криками актеров на сцене. И, как обычно, как только он переставал думать об Арчи и о гильотине, то в его мыслях тут же возникала Лаура Гандерсон, ее призрак все еще прятался у него в сердце. Он так старался ради нее, и, конечно же, он не мог так просто дать ей уйти, из его жизни без этого жеста.

Боже, Лаура.