После смерча

Не дождавшись дня, когда они должны были встре­титься, Роман прибежал к Наде. Сегодняшний разговор с начальством о предстоящей работе после распределения поставил его перед выбором. Он прекрасно понимал, что от этого во многом будет зависеть дальней­шая судьба. Начальству было важно знать его мнение. Вначале Роман отказывался, хотя твердой уверенности в том, что в данном случае поступает правильно, не было. Он колебался, взвешивал, пытался, заглянув вперед, определить, как сложится жизнь. То, что выбор остановили именно на нем, ибо доверие в предстоящем назначении оказывалось ему одному из числа всего их выпуска, имело свой определенный и объективный смысл. Окончил техникум на "отлично", кандидат в члены партии. Оставалось посоветоваться с Надей, ведь свое будущее без нее он и не представлял. Разго­вор и здесь предстоял нелегкий. Роман заранее знал, как Надя отнесется к предстоящему известию. Она ждет не дождется, когда Роман окончит техникум, станет капитаном парохода. Еще лучше, если будет здесь, на месте, работать в управлении. А тут, оказывается, совсем другое назначение и, главное, долгая разлука. Но их любовь никем не учитывается. Другое дело же­натые. Их никуда не посылают, все здесь остаются. Так что со своими чувствами Надя и Роман должны раз­бираться сами, тем более что у них есть противоречия. Надя уверена, что их жизнь сложится счастливо лишь только в том случае, если у Романа будет спокойная работа. Роман считает наоборот, что, для того чтобы заслужить любовь Нади, надо достигнуть чего-то ис­ключительного. А предстоящая работа, о которой ему говорили сегодня в отделе кадров, представляется не­ясно. Может быть, Надя поможет ему более детально в этом разобраться.

Когда Роман вошел в дом, Надя испуганно посмо­трела на него.

— Что случилось? — спросила она.

— А тебе все еще продолжает казаться, что, если пришел не в назначенное время, обязательно что-ни­будь случилось? Соскучился без тебя, вот и при­шел...

— Добрый день,— выглянула из-за ширмы Вера.

— А, добрый день, и ты дома?

— Где же мне еще быть.

— Думал, в институте зубришь, грызешь гранит науки.

— Тебе хорошо, свое отгрыз.

— Да не очень, такое чувство, будто потерял что-то.— Роман подошел к ширме, сел возле столика, на котором стояли две фотокарточки: Романа и Верино­го майора.

— А мне хочется поскорее закончить институт, ка­кое бы это было счастье.

— Это только так кажется. А потом направят ку­да-нибудь в деревню, и будешь так куковать.

— А нам с мужем и в деревне хорошо будет.

— Где там еще твой муж,— усмехнулся Роман.

Подошла Надя. Она внимательно посмотрела на Романа, стараясь угадать, в каком он настроении. На­дя знала, что у них сегодня должно быть распределе­ние, и она спросила:

— Что у тебя нового?

— У меня всегда не как у людей, жизнь поворачивает на сто восемьдесят градусов. Вызвал меня сего­дня полковник, начальник отдела кадров, и предло­жил ехать на Черное море, там, мол, я пройду необходимую стажировку, а потом буду направлен ко­мандиром катера специального назначения. Сказал, что это очень ответственная работа и что доверяют ее только мне. Короче говоря, завтра уже и ехать надо. Документы они сами туда направят.

— И ты согласился? — серьезно спросила Надя.

— Для меня это было полной неожиданностью. Сначала отказывался, но потом подумал, что нехоро­шо как-то получается. Еще трусом посчитают. А в этом я расписаться не могу, не в моем характере.

— Тоже мне, смельчак нашелся,— с неприкрытой иронией заметила Вера.— Война, считай, почти закон­чена, и не лезь под пули. А с Надей как у вас будет, об этом подумал?

— Я думаю, что все это временно.

— А остальных выпускников куда? — спросила Надя.

— Меня только одного посылают. Да и некого. Фе­дор хоть и партизан, но беспартийный, к тому же же­нат.

Надя подошла и села на край кровати. Опустив глаза, долго молчала. Затем, не поднимая головы, спросила:

— И завтра едешь?

— Да, завтра.

Громко всхлипнув, Надя упала, зарывшись лицом в подушку. Она все время считала себя более счастли­вой, чем Вера. Роман всегда рядом, а Миши все нет и нет, теперь его направили на Дальний Восток, воевать с японцами. От него уже две недели никаких вестей. Она не сомневалась, что Романа после распределения оставят здесь. И вот — на тебе, стажировка. А ей что?

Только и остается, как Вере, ждать писем. Роман по­дошел к ней. Надя тихо заплакала.

— Не успокаивай меня, Роман, я знаю: тебя уже никто не остановит, не переубедит, даже твой отец. Какое это несчастье — родиться девушкой.

— Не надо заранее волноваться, как будет, так бу­дет, еще никому не удавалось обойти свою судьбу.

Пришла мать Нади. Поздоровалась, спросила у Ро­мана:

— Что, закончил учебу?

— Да.

— Вот и слава богу.— Она присела на стул.

— Слава-то слава, но не совсем. Вот и Надя на ме­ня обиделась.

— А почему?

— Уезжаю.

— Надолго?

— Неизвестно. Пока подучиться, а потом — на запад.

— И нельзя отказаться?

— Нельзя. Необходимые документы в Одессу уже, наверное, отправили. При мне остался только паспорт, военный билет и диплом. Конечно, могу и не ехать. Я не военный. А что же потом?