После смерча

Мать тоже задумалась. Некогда красивое лицо испещрено морщинками, глаза ввалились. Больше го­да прошло с тех пор, как Роман впервые увидел ее, а как она за это время изменилась, постарела. Раньше, когда они жили в своем доме, девчата всегда были при ней, ни на какие гулянки их не пускала. А теперь раз­ве удержишь. Стали студентками, расцвели на радость материнскому сердцу. А вот не везет же, ну хоть бы одной стоящий парень повстречался в жизни. Роман матери нравился, парень неплохой, видный собой, симпатичный, да что толку, молод еще, жениться не соби­рается. А Верин — ищи ветра в поле.

Надя поднялась с кровати и, ничего не говоря, на­чала собираться. Роман понял, что она хочет остаться с ним наедине. Он попрощался со всеми, зашел к отцу Нади, молча пожал его сухую, белую руку.

Долго бродили Роман с Надей по зеленым улицам города. Августовский туман расстилался по садам, окутывал деревья на обочинах улиц. И куда бы ни на­правлялась молодая пара, везде и всюду перед ними стлался туман. Влажные от тумана волосы Нади пах­ли медом. Роман прикасался к ним щекой, ощущая и материнскую нежность, и все дорогое, близкое его сердцу, все, чем только может природа щедро возна­градить человека.

Роман целовал Надю, а она безутешно плакала.

Что же все-таки можно предпринять в сложившей­ся ситуации? Надя просила Романа отказаться от его флотских мечтаний и поступать к ним в институт. Но Роман понимал, что Днепровско-Двинское пароход­ство, в чьем распоряжении он находился, так просто не расстанется с ним. Все это время, пока учился, он был на брони, дающей право оставаться в тылу. В ин­ституте же брони нет. За него, пожалуй, мог бы всту­питься райком партии, его там хорошо знали, но не в характере Романа просить о заступничестве. Ведь не он, а за него решили, как ему жить дальше. Но если изменить ничего невозможно, нельзя ли по крайней мере сделать так, чтобы быть поближе к Наде. А, соб­ственно, что? Все места в городе по специальности уже заняты. Значит, если даже он не поедет по назначе­нию, попадет в лучшем случае вторым помощником капитана на пароходик, таскающий старую баржу. Там также неделями не будешь в городе. А в послед­нее время он без Нади и нескольких дней прожить не может. Так что, куда ни кинь — всюду клин.

Вспом­нил Роман о первых днях разлуки с матерью, когда ушел в партизаны. Группа, к которой он присоединил­ся, была еще небольшой. Ни землянок, ни шалашей. На ногах — дни и ночи напролет, спали урывками, где придется. Нет мамы, нет теплой, постеленной постели, нет приготовленных ею завтраков, обедов, ужинов. Но главное — охватившая Романа тоска. Бывало, иногда на привале уединится от всех, приткнется где-нибудь возле выворотня и плачет. Но вскоре вся эта тоска прошла. Может, так будет и теперь. Решено — он едет. Разлука не победит их любви, сердцем он остается с Надей.

Роман на руках донес Надю до порога ее дома. Простились они молча.

Утром Роман покинул город. Поезд шел медленно. И чем дальше, тем более душно становилось в вагоне, чувствовался юг. Уже не встречались песчаные холмы с молодыми сосонками, выбросившими за лето вверх полуметровые сизые верхушки-свечки. Исчез с гори­зонта нарисованный на фоне неба причудливым орна­ментом далекий ельник, уплыли рощи. Начали пока­зываться, стыдливо пряча свои ободранные стены в ку­курузных зарослях, глиняные хатки, быстро пробегал сутулый подсолнечник. А бросишь взгляд вверх, и нет ему на чем задержаться до самого края чистого, свет­лого неба.

"Знать бы, чем занимается сейчас Надя, о чем думает-мечтает. А может, безнадежно махнула на все ру­кой, будет ли ждать того ясного дня, что и я?"

— Скажите, пожалуйста, что это у вас за фор­ма? — спросил парень, слезая с полки и усаживаясь напротив.

Только теперь заметил Роман, с каким интересом рассматривал парень награды на его расстегнутом ки­теле, мичманку, висевшую на крючке.

— Флотская,— ответил Роман.

— Извините, но я увидел у вас медаль партизана. А я никогда не видел партизан и подумал, что это у них такая форма. Хотя нет, сперва подумал, что вы из торгового флота, потому что без погон, а потом...— парень пожал плечами.

— Ну вот, и увидели наконец партизана.

— А куда вы едете? — снова спросил парень.

— На Черное море, учиться.

Парень улыбнулся, посмотрел Роману в глаза.

— Чему вы смеетесь?

— Я тоже еду учиться, но не на море, а в город.

— И я в город.

— Поступать?

— Куда? — переспросил Роман.

— Я, например, еду поступать в высшее мореход­ное училище.

— А что — есть набор?

— Есть. Это первый набор. Учиться пять с поло­виной лет, полное обеспечение, форму дают. Что еще? Надо сдать вступительные экзамены. Там три факуль­тета: судоводительский, судомеханический и радио.

— Вас вызвали? — спросил Роман.

— Нет, я везу с собой документы и буду сдавать вступительные экзамены.

Роман задумчиво посмотрел в окно, снова мысленно вернулся в свой город. На мгновение откуда-то изда­лека возникли перед ним милые, любимые глаза. Надя печально посмотрела на него, шевельнула губа­ми, но голоса ее Роман не услышал. Видение исчезло.