После смерча

Не дождавшись дня, когда они должны были встретиться, Роман прибежал к Наде. Сегодняшний разговор с начальством о предстоящей работе после распределения поставил его перед выбором. Он прекрасно понимал, что от этого во многом будет зависеть дальнейшая судьба. Начальству было важно знать его мнение. Вначале Роман отказывался, хотя твердой уверенности в том, что в данном случае поступает правильно, не было. Он колебался, взвешивал, пытался, заглянув вперед, определить, как сложится жизнь. То, что выбор остановили именно на нем, ибо доверие в предстоящем назначении оказывалось ему одному из числа всего их выпуска, имело свой определенный и объективный смысл. Окончил техникум на «отлично», кандидат в члены партии. Оставалось посоветоваться с Надей, ведь свое будущее без нее он и не представлял. Разговор и здесь предстоял нелегкий. Роман заранее знал, как Надя отнесется к предстоящему известию. Она ждет не дождется, когда Роман окончит техникум, станет капитаном парохода. Еще лучше, если будет здесь, на месте, работать в управлении. А тут, оказывается, совсем другое назначение и, главное, долгая разлука. Но их любовь никем не учитывается. Другое дело женатые. Их никуда не посылают, все здесь остаются. Так что со своими чувствами Надя и Роман должны разбираться сами, тем более что у них есть противоречия. Надя уверена, что их жизнь сложится счастливо лишь только в том случае, если у Романа будет спокойная работа. Роман считает наоборот, что, для того чтобы заслужить любовь Нади, надо достигнуть чего-то исключительного. А предстоящая работа, о которой ему говорили сегодня в отделе кадров, представляется неясно. Может быть, Надя поможет ему более детально в этом разобраться.

Когда Роман вошел в дом, Надя испуганно посмотрела на него.

— Что случилось? — спросила она.

— А тебе все еще продолжает казаться, что, если пришел не в назначенное время, обязательно что-нибудь случилось? Соскучился без тебя, вот и пришел…

— Добрый день, — выглянула из-за ширмы Вера.

— А, добрый день, и ты дома?

— Где же мне еще быть.

— Думал, в институте зубришь, грызешь гранит науки.

— Тебе хорошо, свое отгрыз.

— Да не очень, такое чувство, будто потерял что-то. — Роман подошел к ширме, сел возле столика, на котором стояли две фотокарточки: Романа и Вериного майора.

— А мне хочется поскорее закончить институт, какое бы это было счастье.

— Это только так кажется. А потом направят куда-нибудь в деревню, и будешь так куковать.

— А нам с мужем и в деревне хорошо будет.

— Где там еще твой муж, — усмехнулся Роман.

Подошла Надя. Она внимательно посмотрела на Романа, стараясь угадать, в каком он настроении. Надя знала, что у них сегодня должно быть распределение, и она спросила:

— Что у тебя нового?

— У меня всегда не как у людей, жизнь поворачивает на сто восемьдесят градусов. Вызвал меня сегодня полковник, начальник отдела кадров, и предложил ехать на Черное море, там, мол, я пройду необходимую стажировку, а потом буду направлен командиром катера специального назначения. Сказал, что это очень ответственная работа и что доверяют ее только мне. Короче говоря, завтра уже и ехать надо. Документы они сами туда направят.

— И ты согласился? — серьезно спросила Надя.

— Для меня это было полной неожиданностью. Сначала отказывался, но потом подумал, что нехорошо как-то получается. Еще трусом посчитают. А в этом я расписаться не могу, не в моем характере.

— Тоже мне, смельчак нашелся, — с неприкрытой иронией заметила Вера. — Война, считай, почти закончена, и не лезь под пули. А с Надей как у вас будет, об этом подумал?

— Я думаю, что все это временно.

— А остальных выпускников куда? — спросила Надя.

— Меня только одного посылают. Да и некого. Федор хоть и партизан, но беспартийный, к тому же женат.

Надя подошла и села на край кровати. Опустив глаза, долго молчала. Затем, не поднимая головы, спросила:

— И завтра едешь?

— Да, завтра.

Громко всхлипнув, Надя упала, зарывшись лицом в подушку. Она все время считала себя более счастливой, чем Вера. Роман всегда рядом, а Миши все нет и нет, теперь его направили на Дальний Восток, воевать с японцами. От него уже две недели никаких вестей. Она не сомневалась, что Романа после распределения оставят здесь. И вот — на тебе, стажировка. А ей что?

Только и остается, как Вере, ждать писем. Роман подошел к ней. Надя тихо заплакала.

— Не успокаивай меня, Роман, я знаю: тебя уже никто не остановит, не переубедит, даже твой отец. Какое это несчастье — родиться девушкой.

— Не надо заранее волноваться, как будет, так будет, еще никому не удавалось обойти свою судьбу.

Пришла мать Нади. Поздоровалась, спросила у Романа:

— Что, закончил учебу?

— Да.

— Вот и слава богу. — Она присела на стул.

— Слава-то слава, но не совсем. Вот и Надя на меня обиделась.

— А почему?

— Уезжаю.

— Надолго?

— Неизвестно. Пока подучиться, а потом — на запад.

— И нельзя отказаться?

— Нельзя. Необходимые документы в Одессу уже, наверное, отправили. При мне остался только паспорт, военный билет и диплом. Конечно, могу и не ехать. Я не военный. А что же потом?