После смерча

Прошло несколько дней. Ребята, закончившие недавно десятилетку и приехавшие поступать в училище, привезли с собой по чемодану книжек и учебников. Теперь они нервничали, листали их, задавали друг другу бесчисленные вопросы. Роман слушал их и радовался, что может ответить почти на любой вопрос. Сдавать надо было как раз те предметы, на которые в техникуме обращалось особое внимание. Пожалуй, самым трудным испытанием для всех была медицинская комиссия и физическая подготовка. Об этом говорили все поступающие на судоводительское отделение.

А Роман по этому поводу не волновался. На комиссиях по состоянию здоровья и физической подготовке получил положительные оценки. Особенно понравилось, как трижды на руках подымался он к высокому потолку спортивного зала. Председатель, обращаясь к членам комиссии, с улыбкой сказал: «Вполне возможно, коллеги, что именно война и родные белорусские леса усовершенствовали природные данные нашего заслуженного абитуриента». Правда, невропатолог заметил, что Роману не следует излишне волноваться. Но Роман, чем ближе подходило время к мандатной комиссии, нервничал. Наконец вызвали и его. Флагманский секретарь зачитывал анкетные данные Романа.

Он подчеркивал, даже интонационно выделял те пункты, где значилось, что Роман, в свои неполные шестнадцать лет, активно сражался в тылу врага. Когда же секретарь вскользь сказал о проживании на оккупированной территории, насупленный майор, заранее познакомившийся с анкетой, попросил еще раз зачитать этот пункт. Глядя на майорские погоны, Роман подумал, что он, наверное, такой же самый, что и полковник из отдела кадров Днепро-Двинского пароходства. Если ему известно, куда он был направлен можно считать, что все пропало.

Старший лейтенант повторил требуемый пункт, но никто больше никаких вопросов не задал. Только начальник училища подозвал Романа ближе к себе, повертел на его груди партизанскую медаль, наверное, видел эту награду впервые. После минутного молчания сказал:

— Идите, вам сообщат.

Выйдя в вестибюль, оглянулся по сторонам, не зная, куда деть себя. На душе было скверно. «Если не доверяют плавать по морям, по рекам тоже не поплыву. Поеду-ка я лучше домой, подам заявление в институт. Там меня поймут».

Чтобы не растравлять себя, Роман решил немного развеяться: сходить в парк, на прощание искупаться в море. Не успел отойти, как услышал позади стук дверей. Оглянулся. Его догнал старший лейтенант.

— Ты куда? — земляк радостно обнял Романа за плечи. — Приняли тебя, понимаешь, приняли!..

— Что вы?.. Даже не верится. Я уже домой решил возвращаться.

— Приняли! Честное слово, приняли! Начальник сказал: «Пусть хоть один партизан бороздит моря и океаны. Я этого белоруса приму». А ты… домой. Вот куда смотри, — флагманский секретарь показал кивком головы на плакат.

«На море — значит, дома, на берегу — в гостях», — еще раз прочитал Роман.

XIV

Горе не ходит одно, оно, словно бацилла, попавшая в благоприятную среду, ослабляет организм, куда может проникнуть любой микроб.

Семью Валентиков горе подстерегало на каждом шагу. Мало того, что отец в таком тяжелом состоянии, а теперь еще и Вера получила сообщение от начальника штаба части, где служил ее суженый, что майор Михаил Евстафьевич Синицын погиб в Маньчжурии и похоронен со всеми воинскими почестями.

Взволнованное и радостное письмо от Романа Надя никому не показала. У Веры такое несчастье, зачем же радость свою всем показывать. Надя уже несколько раз бралась за ответ, но о чем она будет писать? Про Верины слезы, брань матери, стоны отца? Чем может Роман помочь? О личной жизни тоже писать нечего…

Как-то в воскресенье к Наде зашла дочь учительницы, поселившейся недавно в освобожденном под квартиру классе, и пригласила вместе пойти в парк. Когда они прогуливались по аллее, к ним присоединился мужчина. Ему с виду, наверное, было за тридцать. Надя и думать не думала, что может его заинтересовать. Во всяком случае, ей он вовсе не понравился: невысокого роста, с большим животом, маленьким приплющенным носом, блеклыми, невыразительными глазами. Заговаривал он в основном с Надей, считая, видно, Надину спутницу слишком молоденькой для него. Надя уже хотела сказать ему, чтобы шел гражданин своей дорогой, но он неожиданно признался, что хорошо знает ее и Романа. Мелькнула мысль, что это его знакомый, и она сдержалась. А тот продолжал расточать Наде комплименты.

— Я совсем недалеко живу от вас и часто по вечерам специально выхожу на улицу, сажусь на лавочку, чтобы полюбоваться вами. Раньше вы чаще гуляли по моей улице, а в последнее время что-то не видать, — говорил мужчина.

— Вы знаете Романа? — спросила Надя.

— Да, хорошо знаю.

— И знаете, куда он поехал?

— Да. Он партизанил в наших краях.

Надя посмотрела на него более внимательно. «Он наверное, был с Романом в партизанах», — подумала она.

— Будем знакомы, — предложил он.

— Валя, — вполголоса ответила девушка.

— Надя.