После смерча

Теперь ему очень понравилась Надя. Девушка как-никак городская, в институте учится, а уж такая красавица, какой ни в деревнях окрестных, да и тут, в городе, не встречал ни разу. Но мешал ему Роман. Косяк даже отыскал в техникуме парня, который был из того же сельсовета, что и Роман, и подружился с ним. Тот обо всем и докладывал Косяку: сколько Роману осталось до конца учебы, кто его девушка. Но дружок закадычный не всегда все точно знал. Ходили, например, слухи, что Роман женился на прокурорше, но Косяк убедился, что это не так, сам неоднократно видел, что Роман продолжает встречаться с Надей. Ему, крепко уцепившемуся за броню «специалисту», даже хотелось, чтобы война еще продлилась некоторое время. А вдруг все же заберут Романа в армию?

Косяк очень обрадовался, когда увидел, в каких условиях живут Надя и ее родители. Более подходящих условий, где он, наладив относительно обеспеченную жизнь для Нади, сможет почувствовать себя хозяином положения, пожалуй, и не сыщешь. И никуда она не денется. Оденет ее, как королеву, и она будет украшать его жизнь. А средств у Косяка на это хватит. Он в партизаны не пошел, сидел тихо и спокойно, даже бородку себе отпустил. Пусть попробует кто сказать, что он не чистейшей души человек, что он, как и все, не ждал освобождения. Его даже теперь проверяли, но никто ничего дурного о нем не сказал.

У него и огород, и дом, и скотина — все уцелело. Когда наши турнули немцев, те промчались мимо деревни на такой скорости, что Косяк их даже и рассмотреть не успел. Теперь ему только и жить. Женится, и сразу горисполком квартиру даст. Ему уже обещали.

Вот только одна заноза сверлит мозг, бередит душу Косяку — это жена бывшего начальника полиции. Его, собаку, партизаны казнили, а ее не тронули. Она, конечно, ничего плохого никому не сделала, но все-таки лучше, если бы и ее прибрали. Ведь она, единственная, знает, что Косяк помогал начальнику полиции. И денег у них, врагов лютых, хватанул тогда немало.

Мать Нади рассказывала о жизни во время войны, а Косяк неотступно думал о своем. Наконец он высказал мнение о предстоящей женитьбе:

— Надя, наверное, думает, что я буду к ней относиться иначе, чем Роман. Она просто привыкла к нему. И поймите меня правильно и Наде объясните, что Роман ничем свою любовь подкрепить не может. Одними поцелуями семейную жизнь не наладишь.

Надя сидела, сидела у соседки и не выдержала. Тихо вошла и прошмыгнула между матерью и Косяком за ширму. А Косяк продолжал:

— Материальная основа — венец всему, как отдельной семье в частности, так и обществу в целом. Нет материальной основы, нет и государства, а не только семьи. Материальная основа — это базис, а любовь — надстройка.

Надина мать хоть и не все слова понимала, но суть, смысл ухватила и потому согласно кивала головой. Косяк замолчал, прислушиваясь к тому, что происходит за ширмой. Неужели Надя не выйдет, не поговорит с ним? Правда, уже двенадцать часов ночи, она уже спать легла. Вот и пружины кровати заскрипели. Косяк встал со стула, прошел за ширму и упал на колени возле кровати. Из передней сквозь ширму тускло сочился свет. Вера спала с краю кровати, положив поверх одеяла оголенную руку. Косяку показалось, что это Надя, и он, схватив руку Веры, стал лихорадочно целовать ее.

— Надя, я прошу твою ручку…

— Кто это, что такое? — вырвала руку Вера.

Надя, прикрывая грудь одеялом, села на кровати.

— Мама, проводи этого человека и ложись спать.

— Прошу извинить меня, хорошо, хорошо, я уйду. — Косяк отскочил от кровати. — До свидания…

Ответила ему только мать.

В эту ночь Надя долго не могла уснуть. Неужели и вправду можно привыкнуть к человеку, который тебе безразличен, даже внешность которого противна тебе? Но ведь многие выходят замуж за некрасивых и нелюбимых, а потом, говорят, вроде неплохо живут с ними. Надя даже попыталась расспросить у Веры, что та чувствовала, когда Косяк поцеловал ей руку выше локтя. Но та ничего не ответила, только пробубнила, чтобы спать ей не мешала. Но Надя проявила настойчивость, и Вера сказала:

— Ничего, смерть страшней. Ради того, чтобы Миша в живых остался, я бы за другого замуж вышла. Вот и ты выходи за Косяка, всем легче жить станет.

Надя умолкла, задумалась.

XV

В кубрике, так назывались комнатки в интернате мореходки, жило четверо парней. Наверное, никто из них не ждал с таким нетерпением писем, как Роман. Когда получал письма из дому, никогда не задумывался, насколько вовремя они поступают, а вот от Нади — буквально подсчитывал дни и часы. Раньше письма шли регулярно, а в последнее время стали при ходить лишь изредка.

Обычно в таких случаях он внимательно перечитывал последнее письмо, чтобы уловить ее мысли, которыми она будет жить до следующей письменной встречи. Вот и теперь, лежа на кровати, он перечитывал два ее последних письма. Вошел товарищ по кубрику, поднял вверх руку и торжественно произнес:

— Командир, танцуй, тебе письмо!

— Давай, браток, побыстрей, я так ждал его!