После Тарковского

В «Зеркале» коррелятом осколков коллективной, всемирно-исторической памяти, «рифмой» к ним, выступают сцены с внезапным порывом ветра, проносящегося через гречишное поле и заставляющего доктора (Анатолий Солоницын) остановиться на полпути; левитации матери; снятого рапидом падения керосиновой лампы в саду; и, наконец, сцена в тире – контуженный военрук (Юрий Назаров) закрывает своим телом гранату (не зная, что она учебная), брошенную блокадником Асафьевым, и мы слышим, как пульсирует пленка едва затянувшейся раны у него в голове. План длится несколько мучительных бесконечных секунд. Это, если вкратце, и есть пульсация мессианского времени.

Александр Скидан – поэт, эссеист, критик, переводчик. Член редакционной коллегии журнала «Новое литературное обозрение». Лауреат Премии Андрея Белого (2006).

Образ-совпадение против образа-избытка: Апичатпонг Вирасетакун, Хон Сан Су и модернизм коинсидентального Йоэль Регев

Кино является радикальным средством революционного самоосвобождения действительности: этот тезис Жиля Делеза располагает кинематограф в самом центре модернистского проекта «расколдовывания» и эмансипации реальности. Центром делезовского осмысления освобождающей сущности кино является понятие «образа-времени» и осуществляющаяся благодаря ему материалистическая экспроприация внутреннего ядра теологии: кинематограф откровения-без-богобоязненности, превращающий в объект веры сам мир как всегда новый и невозможный.

Целью доклада является выявление фундаментальной двойственности этого делезовского понятия. Противостояние модернизма избытка модернизму совпадения будет выявлено как один из основных конфликтов современного кинематографа. Диалектика этой борьбы между двумя типами модернизма и двумя стратегиями «победы над временем» будет прояснена на примере фильмов Апичатпонга Вирасетакуна и Хон Сан Су.

Я попытаюсь сказать пару слов про модернизм в кино. Мне кажется, что в докладе Александра Скидана[66] прозвучала очень важная мысль о кино Тарковского как кино прерванной революции, революции коллапсировавшей, кино, оплакивающем эту несостоявшуюся революцию. Мне представляется, что этот факт делает кино Тарковского модернистским кино par excellence. Вокруг термина «модернизм» много концептуальной неясности, но мне представляется, что единственный проясняющий это понятие путь – говорить о нем как о прерванной революции. О революции, натыкающейся на стену и прерванной посередине. В принципе, в этом нет ничего нового, это традиционное марксистское понимание модерна и Нового времени, времени буржуазной революции. Буржуазная революция – это революция, но революция, в какой-то момент останавливающаяся. В традиционной марксистской концепции предполагается, что эту проблему достаточно просто решить. Но на деле оказывается: то, что претендует на завершение революции, тоже оказывается незавершенной революцией. Незавершенность заражает. Незавершенность оказывается вирусом, от которого непросто избавиться. Мне хотелось бы поставить вопрос о том, действительно ли ничего с этой незавершенностью сделать нельзя. Некоторые, например Франкфуртская школа с ее идеями одномерного общества, предполагают, что решить эту проблему инфицированности незавершенностью невозможно. Есть, конечно, идея «великого отказа», но, в принципе, сделать ничего нельзя.