После триумфа. В бегах (СИ)

– А ты не слишком загоняешься? – подозрительно елейным голосом проговорил Скрэтч, рукой отбросив упавшую на лоб кудрявую прядь сальных волос. Он немигающим взглядом буравил Долохова, пока тот продолжал игнорировать всех присутствующих, поражая стойкостью. – Счет не в твою пользу, помнишь?

Пожиратель, не торопясь, повернулся лицом к собеседнику, тело его при этом осталось в прежнем положении. Вечерний мрак постепенно поглощал деревья, стоящие вокруг, но девушке все равно не составило труда увидеть вызов, отразившийся в карих со стальным отливом глазах Долохова.

– Хочешь проверить, можно ли перебить качество количеством? – спросил Пожиратель. Его лицо стало жестче. – Ну, рискни.

На секунду егеря замерли, вероятно, оценивая свои шансы. А потом егерь со шрамом попытался оппонировать, но получилось у него не очень.

– Слышь, это… Ты че… Эт типа угроза?

– Угроза? – спокойно переспросил Долохов, и уголки его губ устремились вверх. – Много чести… такой шантрапе.

Последние слова он произнес практически беззвучно, но, очевидно, как и Гермиона, остальные всё прекрасно расслышали, потому что и без того не особо дружелюбные егеря теперь даже не старались скрыть откровенно враждебный настрой. Крупный егерь уставился на Долохова и пробасил:

– Ты че, бессмертный что ли?

– Все, хватит! – резкий, на повышенных тонах возглас Скабиора остановил готовый перерасти в драку диалог. – Заканчивайте с этими разборками. Вы заколебали. Башка раскалывается уже от вас.

Он оттолкнулся от дерева, к которому все это время прижимался плечом, и произнес:

– Слай, пойдешь со мной на охоту. Скрэтч, Митч займитесь костром. Ночевать будем здесь. Нет смысла дальше блуждать по лесу. Лучшее место для ночлега мы все равно вряд ли успеем найти. А как выбраться из этого хренова лабиринта, подумаем уже с утра. Рэдж, привяжи девчонку к дереву, – он размотал с шеи розовый шарф, который раньше принадлежал Гермионе, и бросил крупному егерю. А тот, едва Скабиор и егерь с боевым окрасом на лице двинулись в гущу леса, болезненно схватил девушку за предплечье и потянул к краю полянки, где они остановились.

Заставив ее сесть на землю, спиной опершись о тонкое, но устремляющееся далеко ввысь дерево, егерь обмотал розовую материю вокруг уже связанных вместе запястий Гермионы и, подняв ее руки над головой, привязал их к черному стволу. Такое положение рук было крайне неудобным и уже через несколько минут девушка ощутила, что мышцы начинают затекать.

***

К тому моменту, когда пламя костра уже вовсю разгоняло темноту, охватившую лесную чащу, Скабиор и тот второй егерь еще не вернулись. Это заставляло остальных егерей нервничать. Только Долохов сидел в паре метров от них, вскинув голову вверх, к звездному небу, и не проявлял никакого видимого беспокойства.

Стараясь отвлечься от немеющих рук, Гермиона принялась рассматривать Пожирателя, который все больше удивлял ее своим поведением. Вероятно, она слишком сконцентрировалась на изучении кажущегося безмятежно задумчивым Долохова и заметила приблизившегося к ней вплотную Скрэтча лишь когда он опустился на корточки слева от нее.

– Скучаешь, ангелочек? – спросил егерь, бесцеремонно коснувшись ее щеки ладонью.

Девушка взбрыкнула, отдернув голову, что вызвало хохот мужчины и привлекло внимание остальных.

– Ух, какая строптивая кобылка, – крупный егерь подошел к Гермионе и, сев рядом с ней, положил массивную ладонь на ее правую коленку.

– Не трогайте меня! – попыталась хоть как-то защититься Гермиона.

– Расслабься, кисонька, – слащаво-приторным тоном проворковал Скрэтч. – Мы же не звери. Нам просто нужно избавиться от всего этого нервяка. И ты можешь нам в этом помочь, – егерь распахнул куртку девушки и запустил руку под ее свитер. – А если будешь покладистой, и сама удовольствие получишь.

Долохов равнодушно наблюдал за жалкими попытками грязнокровки справиться с путами, но неожиданно эта картина всколыхнула очередное неприятное воспоминание.

– Джагсон, что ты делаешь? Мы узнали все, что нужно Повелителю. Просто убей ее.

С отвращением Антонин посмотрел на связанную и перекинутую животом вниз через спинку дивана голую молодую грязнокровку, которая захлебывалась в рыданиях, пока Джагсон с каким-то сумасшедшим удовольствием насиловал девушку рукояткой черной кожаной плети, одного из его любимых орудий пыток. Долохов не понял, то ли девушка была девственницей, то ли рукоятка была слишком объемной, но там все было в крови и это выглядело… мерзко.

– Отвали, Долохов! – пролаял Джагсон. – Не нравится – не смотри.

Антонин уже хотел осадить его, но тут из соседней комнаты раздался пронзительный девичий крик…

Да они все разом охренели что ли?