После всего: Стихи 1920-1942 гг.

Вы смеетесь, милый мой сосед?
Вас пьянят смеющиеся лица?
Электрический, тяжелый свет,
Женские мохнатые ресницы?

Вы смеетесь? Отчего у вас

Смех такой подчеркнуто-счастливый?
Чокнемся за одного из нас,
Здесь кричащих за бокалом пива.

Здесь светло, крикливо и смешно.

Губы в медленной улыбке стынут.
— А на севрских улицах темно.
— А на севрских улицах пустынно.

Змейкою дымок от папирос,

Взгляд веселый, и огни в тумане, —
Этот тонкий медленный наркоз
Рано или поздно одурманит.

Воздух бьет в раскрытое окно,

Тает смех и дерзкий и несмелый.
— Друг мой или недруг, все равно —
Чокнемся, пока не надоело?

1926

Я не помню

Переплески южных морей,
Перепевы северных вьюг —
Все смешалось в душе моей
И слилось в безысходный круг.

На снегу широких долин

У меня мимозы цветут,
А моя голубая полынь
Одинакова там и тут.

Я не помню, в каком краю

Так зловеще-красив закат.
Я не знаю, что больше люблю —
Треск лягушек или цикад.

Я не помню, когда и где

Голубела гора вдали,
И зачем на тихой воде
Золотые кувшинки цвели.

И остались в душе моей

Недопетой песней без слов
Перезвоны далеких церквей,
Пересветы арабских костров.

1926 (Из сборника «Стихи о себе», 1931)

«Мне нравилось солнце и душный сирокко…»

Мне нравилось солнце и душный сирокко,
И мягкие линии дальних гор,
И синее море, когда с востока
Пылал широкий багряный костер.

Любила библейность, когда на закате

Арабы водили овечьи стада,
И ветер трепал мое синее платье,
И кровью отсвечивала вода.

Но море, закат и маслинные рощи

Так просто, так радостно я отдала
За мелкий, ненастный,
Ленивый дождик,
За мутные капли по глянцу стекла.

1926

«Зацветают в Париже каштаны…»

Зацветают в Париже каштаны,
Как венчальные строгие свечи.
Опускается вечер туманный —
По весеннему дымчатый вечер.

За оградой туманного сада

Сумрак полон томленьем и ленью.
Лиловеют за ржавой оградой
Чуть расцветшие кисти сирени.

А уж сердце быть прежним не может,

Стало новым, взволнованно-странным —
Оттого, что в аллеях каштаны
На венчальные свечи похожи.

1927, Париж (Из сборника «После всего», 1949)

Версаль

Мы миновали все каналы,
Большой и Малый Трианон.
Над нами солнце трепетало
И озаряло небосклон.

Мы отходили, уходили

Под сводом сросшихся аллей,
Не слышали автомобилей,
Не видели толпы людей.

И там в глуши, у статуй строгих,

Под взглядом их незрячих глаз,
Мы потеряли все дороги,
Забыли год, и день, и час.

Мы заблудились в старом парке —

В тени аллей, в тени веков.
И только счастье стало ярким,
Когда рванулось из оков.

1927 (Из сборника «Стихи о себе», 1931)

«Всегда все то же, что и прежде…»