После всего: Стихи 1920-1942 гг.

Минут пустых и вялых не считаю.
Смотрю в окно, прильнув к холодной раме,
Как бегают веселые трамваи,
Уже блестя вечерними огнями.

Среди случайных уличных прохожих

Ищу тебя — с трамвая ли? С вокзала?
Темнеет вечер, грустный и похожий
На тысячи таких же захудалых.

Напротив, в доме, вымазанном сажей,

Сосед-чудак, склонясь к оконной раме,
Как я, сосредоточенно и важно
Ворочает раскосыми глазами.

Он мне сейчас мучительно несносен:

Ну, что глядит?! Наверно, злой и хмурый,
Он равнодушно думает, раскосый:
«Вот дура!»

1927

«Веди меня по бездорожью…»

Веди меня по бездорожью,
Куда-нибудь, когда-нибудь.
И пусть восторгом невозможным
Тревожно захлебнется грудь.

Сломай положенные сроки,

Сломай размеренные дни!
Запутай мысли, рифмы. строки,
Перемешай! Переверни!

Так, чтоб в душе, где было пусто,

Хотя бы раз, на зло всему,
Рванулись бешеные чувства,
Не подчиненные уму.

1928 (Из сборника «Стихи о себе», 1931)

Старый квартал

Занавески на окнах. Герань.
Неизбежные вспышки герани.
В предрассветную, мглистую рань
Тонут улицы в сером тумане.

День скользит за бессмысленным днем,

За неделей — бесследно — неделя.
Канарейка за темным окном
Заливается жалобной трелью.

Резкий ветер в седой вышине

Бьется в стекла, мешая забыться.
Иногда проступают в окне
Неприметные, стертые лица.

А в бистро нарастающий хмель

Заметает покорные стоны.
И над входом в убогий отель
В темной нише смеется Мадонна.

1928 (Из сборника «Стихи о себе», 1931)

«Говорили о злобе пожарищ…»

Говорили о злобе пожарищ,
В черном небе густела гроза.
Говорили при встрече — «товарищ»,
Никогда не смотрели в глаза.

Узнавали по голосу вести,

Мимоходом, на остром ветру.
В мутном мраке фабричных предместий
Находили ограбленный труп.

Рано, в сумерках, дом запирали,

Спать ложились и света не жгли.
По утрам в гимназическом зале
Повторяли: «Вчера увели…»

И за наглым разбойничьим свистом

Опьяневших от крови солдат
Четко слышался в воздухе мглистом
Непрерывный и  жуткий набат.

В расплескавшейся мутной стихии,

В первобытной, запутанной тьме —
Были ночи, как сны, — огневые,
были лица — белее, чем мел.

И в рассветном молочном тумане,

В час, когда расточается мгла,
Где-то вспыхивала и росла
Напряженная радость восстанья.

1928 (Из сборника «Стихи о себе», 1931)

«Покориться неизбежности…»