После всего: Стихи 1920-1942 гг.

…В углу тихонько скребется мышь.
Сфаят безмолвный уснул тревожно…
Средь стен дощатых и красных крыш
Все так возможно, все так ничтожно.

Обычны лица, их серый цвет,

Обычны фразы, мертвы желанья…
И страшной ночи зловещий бред
Звучит ответом на ожиданья.

Чуть слышен шепот из-за стены,

Воспоминанья о дне вчерашнем…
И снова вьются иные сны,
И плачет ветер о чем-то страшном.

1922. Сфаят (Тунис, близ Бизерты)

Октябрьское утро

Ни дождя, ни ветра, ни тумана,
Утро — будто личико ребенка;
Лишь жужжание аэроплана
Тонкий воздух прорезает звонко.

Озеро спокойно и красиво,

Очертанья гор — ясней и ярче.
В бухте, на дредноуте массивном
Даже виден пестрый флаг на мачте.

Катера бесшумно прорезают

Голубые шелковые воды,
Под синеющими небесами,
Как игрушечные — пароходы.

Вижу, что-то в небе пробудилось,

Облако плывет, как белый лебедь.
И не знаешь, что в чем отразилось, —
Небо в море или море в небе.

Воздух ясен и прозрачно-тонок,

Море отливает бирюзою,
И покрылись выжженные склоны
Первой зеленеющей травою.

1923

«Дай мне песен родины далекой…»

Дай мне песен родины далекой,
Неизвестной и несчастливой,
Чтобы не было так одиноко,
Так тоскливо и сиротливо.

Знаю что-то похожее на жалость,

На незваное желанье…
У меня от родины осталось
Только детское воспоминанье.

Страшно мне, что порвалось навеки

То, что нас соединяло прежде,
Что душа теперь уже калека
И не верит никакой надежде.

Дай мне песен родины далекой,

Повесть жизни призрачной и чудной,
Чтобы не было так одиноко,
Так тоскливо и бесприютно.

1923

«Есть в лунном вечере черта…»

Есть в лунном вечере черта,
Когда кончается земное
И расцветает чернота.

Есть где-то грань в полдневном зное,

Когда обычное гнетет
И рвутся мысли в роковое.

То сон зовет, то звук цветет.

1923

Над морем

Чуть слышный запах моря,
Соленый ветер щеки жжет;
На дымно-голубом просторе
Дымится серый пароход.

Тяжелый, шумный гул прибоя,

Блужданье чаек над волной,
И небо ярко-голубое
Над дымчатою бирюзой.

Какой-то сон несется мимо

И возвращается назад,
И красотой неуяснимой
Слепит горящие глаза.

1923

Баллада о двадцатом годе

I.