После всего: Стихи 1920-1942 гг.

Стучали колеса…
«Мы там… мы тут»…
Прицепят ли, бросят?..
Куда везут?..

Тяжёлые вещи

В тёмных углах…
На холод зловещий
Судьба взяла.

Тела вповалку,

На чемоданах…
И не было жалко,
И не было странно…

Как омут бездонный

Зданье вокзала,
Когда по перрону
Толпа бежала.

В парадных залах

Валялись солдаты.
Со стен вокзала
Дразнили плакаты.

На сердце стоны:

Возьмут?.. Прицепят?..
Вагоны, вагоны —
Красные цепи.

Глухие зарницы

Последних боев,
Тифозные лица
Красных гробов.

Берут, увозят

Танки и пушки.
Визжат паровозы,
Теплушки, теплушки, —

Широкие двери

Вдоль красной стены.
Не люди, а звери
Там спасены.

Тревожные вести

Издалека.
Отчаянья мести
В сжатых руках.

Лишь тихие стоны,

Лишь взгляд несмелый,
Когда за вагоном
Толпа ревела.

Сжимала сильнее

На шее крестик.
О, только б скорее!
О, только б вместе!

Вдали канонада.

Догонят?.. Да?..
Не надо, не надо.
О, никогда!..

Прощальная ласка

Весёлого детства —
Весь ужас Батайска,
Безумие бегства.

II

Как на острове нелюдимом,
Жили в маленьком Туапсе.
Корабли проходили мимо,
Тайной гор дразнили шоссе.

Пулёмет стоял на вокзале.

Было душно от злой тоски.
Хлеб но карточкам выдавали
Кукурузной, жёлтой муки.

Истомившись в тихой неволе,

Ждали — вот разразится гроза…
Крест зелёный на красном поле
Украшал пустынный вокзал.

Было жутко и было странно

С наступленьем холодной тьмы…
Провозили гроб деревянный
Мимо окон, где жили мы.

По-весеннему грело солнце.

Тёплый день наступал не раз…
Приходили два миноносца
И зачем-то стреляли в нас.

Были тихи тревожные ночи,

Чутко слушаешь, а не спишь.
Лишь единственный поезд в Сочи
Резким свистом прорезывал тишь.

И грозила кровавой расплатой

Всем, уставшим за тихий день,
Дерзко-пьяная речь солдата
В шапке, сдвинутой набекрень.

III

Тянулись с Дона обозы,
И не было им конца.
Звучали чьи-то угрозы
У белого крыльца.

Стучали, стонали, скрипели

Колёса пыльных телег…
Тревожные две недели
Решили новый побег.

Волнуясь, чего-то ждали,

И скоро устали ждать.
Куда-то ещё бежали
Дымилась морская гладь.

И будто бы гул далёкий,

Прорезал ночную мглу:
Тоской звучали упреки
Оставшихся на молу.

IV

Ползли к высокому молу
Тяжёлые корабли.
Пронизывал резкий холод
И ветер мирной земли.

Дождливо хмурилось небо,

Тревожны лица людей.
Бродили, искали хлеба
Вдаль Керченских площадей.

Был вечер суров и долог

Для мартовских вечеров.
Блестели дула винтовок
На пьяном огне костров.

Сирена тревожно и резко

Вдали начинала выть.
Казаки в длинных черкесках
Грозили что-то громить.

И было на пристани тесно

От душных, скорченных тел.
Из чёрной, ревущей бездны
Красный маяк блестел.

V