После всего: Стихи 1920-1942 гг.

Нет, не победа и не слава
Сияла на пути…
В броню закопанный дредноут
Нас жадно поглотил.

И люди шли. Их было много.

Ползли издалека.
И к ночи ширилась тревога,
И ширилась тоска.

Открылись сумрачные люки,

Как будто в глубь могил.
Дрожа, не находили руки
Канатов и перил.

Пугливо озирались в трюмах

Зрачки незрячих глаз.
Спустилась ночь, страшна, угрюма.
Такая — в первый раз.

Раздался взрыв: тяжёлый, смелый.

Взорвался и упал.
На тёмном берегу чернела
Ревущая толпа.

Все были, как в чаду угара,

Стоял над бухтой стон.
Тревожным заревом пожара
Был город озарён.

Был жалок взгляд непониманья,

Стучала кровь сильней.
Несвязно что-то о восстанье
Твердили в стороне.

Одно хотелось: поскорее

И нам уйти туда,
Куда ушли, во мгле чернея,
Военные суда.

И мы ушли. И было страшно

Среди ревущей тьмы.
Три ночи над четвёртой башней.
Как псы, ютились мы.

А после в кубрик опускались

Отвесным трапом вниз,
Где крики женщин раздавались
И визг детей и крыс.

Там часто возникали споры:

Что — вечер или день?
И поглощали коридоры
Испуганную тень.

Впотьмах ощупывали руки

И звякали шаги.
Открытые зияли люки
У дрогнувшей ноги, —

Зияли жутко, словно бездны

Неистовой судьбы.
И неизбежно трап отвесный
Вёл в душные гробы.

Всё было точно бред: просторы

Чужих морей и стран,
И очертания Босфора
Сквозь утренний туман.

По вечерам — напевы горна,

Торжественный обряд.
И взгляд без слов — уже покорный,
Недумающий взгляд;

И спящие вповалку люди,

И чёрная вода;
И дула боевых орудий,
Умолкших навсегда.

10 — V — 1924

Из сборника «Стихи о себе» (Париж, 1931)

«Как он спокоен, говорит и шутит…»

Как он спокоен, говорит и шутит,
Бессмысленный убийца без вины,
Он, оглушенный грохотом орудий,
Случайное чудовище войны.

Как дерзок он, как рассуждает ловко,

Не знающий ни ласки, ни любви.
А ведь плеча касался ствол винтовки
И руки перепачканы в крови.

О, этот смелый взгляд непониманья

И молодой, задорно-дерзкий смех!
Как будто убивать по приказанью
Не преступленье, не позор, не грех!

1924

«В глухой горячке святотатства…»

В глухой горячке святотатства,
Ломая зданья многих лет,
Там растоптали в грязь завет.
Свободы, равенства и братства

Но там восстанет человек,

Восстанет он для жизни новой,
И прозвучит толпе калек
Еще не сказанное Слово.

И он зажжет у алтаря

Огонь дрожащими руками.
И вспыхнет новая заря,
Как неоплеванное знамя.

8 — V — 1924

«Я девочкой уехала оттуда…»

Темна твоя дорога, странник,

Полынью пахнет хлеб чужой.

Анна Ахматова