После жизни и смерти

Травница затряслась, увидев его зеленые глаза с вертикальными зрачками. Но через мгновение ей закрыли рот:

– Я перегрызу тебе шею, если не попытаешься помочь им, – последние слова дошли до Керры, и она стала трясущимися руками собирать травы.

– Что еще, кроме воды, тебе нужно? – холодно спросил маг у Керры.

Та помотала головой. Мужчина закинул ее за спину и потащил в палатку роженицы.

В палатке Рэма и Тэи стояла жуткая вонь, девушка металась и кричала. Взгляд у Рэма был потеряный и ошалелый.

– Вы поможете? Помогите ей! – самец заметался, потом вцепился в Керру, но, получив оплеуху от Чешира, отскочил, зашипел.

С кислой миной травница запричитала:

– С ума все посходили, невозможно спорить с пустыней!..

Покосилась на Чешира и торопливо добавила:

– Но я попытаюсь. – Потом обернулась к обезумевшему самцу: – А ты жуй вот это, сотри зубами в кашу, только не глотай.

Старуха дала Рэму какие-то веточки, и тот с готовностью принялся выполнять задание. Травница подошла к Тэе, опустила на землю узелок с травами и посмотрела на Чешира.

– Вода нужна, – язвительно напомнила она.

– Будет, сколько надо, – маг показал свои зубы.

Рэм наблюдал за ними, но сказать ничего не мог, продолжая жевать ветки, – самец на глазах становился спокойнее.

Василий нашел в углу палатки почти пустой бурдюк и чашу для воды. Создавалось впечатление, что большую часть воды самец с перепугу вылил и обрек на смерть уже не только жену, но и себя. Однако Беляков не собирался всё оставлять, как есть. Если он смог забрать в междумирье свое тело, то и вернуть из него тоже мог. А там каждый творец. Чешир налил в миску воды, бросил туда песка, чтобы получить более четкое отражение, и наклонил миску над пустым бурдюком. Из нее непрерывным потоком полилась вода, причем не грязная, а кристально чистая прохладная влага. Большая часть лилась мимо горлышка и тут же уходила в песок.

И тут травница завопила не хуже роженицы, даже в унисон с ней:

– Демон! – или что-то вроде этого неслось из ее рта.

– Хочешь жить – работай! – прикрикнул на нее маг.

И старуха вновь послушалась, сначала помогая наполнить всё, что можно, водой, а потом уже обмывая и поя Тэю. Чешир опустился рядом с Рэмом… Толкнул того, в бок. Самец, похоже, уснул – видимо, подействовали веточки, что дала ему старуха. Прошло несколько часов, пока до них донесся писк маленького создания. Тэя, измученная, откинулась на шкурах и улыбалась, глядя на свою дочь.

– Ну, здравствуй, – усмехнулся маг. – Ты все еще доставляешь проблемы окружающим.

Он смотрел за спину малышки, где находился тотем получеловека-полумухи, тотем той самой ведьмы из земного табора. Оставалось только надеяться, что новая жизнь ей удастся лучше, чем старая.

========== Обдах. Часть 3 ==========

Обдах на этот раз сам искал Миру. Она пришла к нему в нужный момент и начала задавать вопросы, так что он решил попытать счастье с ней. Обдах не был частью общества демиургов, всегда стоял немного в стороне и потому не видел особой разницы, с кем именно вести диалог. Странная вещь жизнь, теперь Обдаху предстоял диалог чуть ли не с каждым крылатым в замке, но это потом, сейчас же он шел к Мире.

Шаги отдавались эхом в широких коридорах дворца среди вычурных и словно бы покинутых колонн. Девушка нашлась в ее комнате, небольшой коробке со столом, стулом и кроватью. Это место было лишено индивидуальности: мебель без особых примет, самые усредненные вещи из возможных. Мира просто сидела на постели, спина ровная, руки на коленях, пустой взгляд устремлен в серую стену. Прошло лишь мгновение, прежде чем Обдах осознал, что девушка просидела так не один час с того момента, когда исполнила все обязанности, а волнения ослабли и более были не способны заставить ее искать ответы. Демиурги застыли в своем развитии, они не стремились к чему-то. Их просто вырвали из кольца перерождения. Это было страшно и вместе с тем мерзко. Увиденное заставило Обдаха сомневаться. Марионетки Верховного – не более. Стоит ли пытаться вразумить чужую куклу?

– Приветствую тебя.

Мира вздрогнула и обратила внимание на вошедшего. Лицо девушки побледнело, Мужчина заметил легкую дрожь, отдающуюся на локонах цвета спелой пшеницы.

–Ты? – голос сорвался, затих.

Конечно же, крылатая почувствовала себя жертвой. В образе мужчины на пороге она видела только палача. Обдах мог угадать каждую ее мысль в ‘тот момент. Бедняга решила, что тот разговор на балконе был непозволителен, и палач пришел наказать ее.

– Я, – вздохнул мужчина, желание развернуться и уйти лишь усилилось, – и я здесь лишь для личного разговора, а не чего-то еще.

Крылатая выпрямилась, лицо ее напоминало маску, голос звучал холодно и решительно. Она могла бы даже показаться красивой, в чертах лица была какая-то утонченность и простота – крупные глаза, пухлые губы… И вместе с тем – присутствовал какой-то неуловимый баланс между холодным идеалом и жизнью.

– О чем? Ты явно дал понять, что нам не стоит разговаривать.