Последнее дело Холмса

– Забавно. Все, и я в том числе, знают, что вы актер. И все-таки мы продолжаем на что-то надеяться.

Мне и здесь оставалось лишь пожать плечами. Что еще я мог сказать или сделать?

– Делайте то, что в ваших силах, Бэзил. Пока не появилась настоящая полиция, я очень прошу вас сделать все, что в ваших силах.

– Не уверен, что способен изобличить преступника, – чистосердечно признался я.

Она кивнула на Фокса, который все так же сидел напротив Веспер:

– А вот он, кажется, уверен.

– Всерьез его не принимайте. Сеньор Фокса ценит добрую шутку.

Я сказал это во всеуслышание, и Пако послал мне взгляд сообщника, отчего я почувствовал себя неловко. И отвел глаза.

– В сущности, это не важно, – сказала мадам Ауслендер. – Важно, чтобы кто-то, пока не разрешится эта абсурдная ситуация, сумел воплотить в себе закон. А вы некоторым образом годитесь на эту роль. Понимаете? Вы заложник собственной роли, образа великого сыщика, столь памятного нам всем. Так что выбора у вас нет.

Она положила ладонь на мою руку. И сейчас же сняла.

– Прошу вас, продолжайте свои попытки. Свою игру или как еще называется то, что вы делаете. Это все-таки лучше, чем ничего.

Я не знал, прислушивается ли к этому разговору Пьетро Малерба, но тут увидел, что он поднялся на ноги и вскричал:

– Что за чушь собачья! Я ухожу к себе в номер – у меня сиеста! Не собираюсь сидеть здесь как идиот, пока мы следим друг за другом!

Нахат Фарджалла попыталась утихомирить его и усадить на место. Дергала за рукав:

– Пьетро, но полиция Корфу…

– Да к чертовой матери твою полицию! Пусть, кто желает, остается здесь. – Он обвел нас вызывающим взглядом. – А если кто-нибудь задумал убить меня, я жду его наверху!

И, пылая яростью, двинулся к лестнице. Дива, придав лицу извиняющееся выражение, направилась за ним. Вскоре их примеру последовали Клеммеры, а мадам Ауслендер занялась свои персоналом. Я все так же сидел, облокотившись о стойку. Допил свой тоник, поставил стакан и поймал на себе взгляды Веспер и Фокса. Надо бы подумать, привести мысли в порядок, сказал я. А разговор – хорошее средство для этого. И свежий воздух пойдет на пользу.

– Давайте прогуляемся.

Они приняли мое предложение. Веспер, извинившись, сказала, что только на минуту поднимется к себе за шалью или жакеткой, а мы остались ее ждать. Фокса, иронически вздернув бровь, смотрел на вестибюль и лестницу.

– Недостаточное количество убийств в детективе разочаровывает читателя, – вдруг задумчиво изрек он.

– Вы о чем? – заинтересовавшись, спросил я.

– О том, что, если бы я писал этот роман, ваш приятель-продюсер стал бы следующей жертвой.

– Пьетро Малерба?

– Он самый.

Я с любопытством уставился на него:

– Это почему же? Каков был бы мотив?

– Да ну, при чем тут мотив? Неужто вы всерьез полагаете, будто нужны мотивы? Этот неприятный, деспотичный субъект сам по себе мотив… Согласитесь, что чисто эстетически он идеальная жертва.

Шагая по тропинке, взбегавшей вверх по склону холма среди сосен, кипарисов и неподвижных зарослей вереска, мы оставили отель позади. Треск цикад не заглушал отдаленный вой ветра, подобный стону, то нараставшему, то почти смолкавшему, но холм защищал нас от бури, от которой наверху гнулись стройные кипарисы возле развалин античного храма. Небо оставалось безоблачным и обманчиво голубым, меж тем как на поверхности моря вскипали под неистовыми порывами норд-веста белопенные барашки.

Я и не глядя почувствовал, что серые глаза Веспер задумчиво устремлены на меня. Она достала из кармана вчетверо сложенный листок бумаги и вертела его в пальцах, словно бы в нерешительности. И меня это заинтриговало. А еще сильнее – когда через миг она снова спрятала листок.

– Вы говорили о невозможных преступлениях, – сказала Веспер.

– …совершённых в запертых комнатах, – уточнил Фокса.

– В реальной жизни это случается редко, – сказал я. – В отличие от литературы и кино. Особенно в классических детективах.

Веспер шла, сунув руки в карманы жакетки. Широкая серая юбка, на стройных ногах удобные туфли без каблука.

– Шерлок Холмс раскрыл какое-нибудь дело такого типа?

– Несколько, но одно особенно примечательное описано в рассказе «Пестрая лента». – Я указал на Фокса. – Однако вот он – романист и знаток жанра. Весьма начитан.

– Есть еще классические рассказы, – подтвердил тот. – «Убийство на улице Морг» Эдгара По открыло этот жанр еще в середине девятнадцатого века. Кое-какие из них считаются подлинными шедеврами. А лучшим признана «Тайна желтой комнаты» Гастона Леру… Вы читали его, миссис Дандас?

– Зовите меня просто Веспер.

– Благодарю. Так читали?

– Читала, но еще в отрочестве, когда в школе училась. Помню довольно смутно.

– Этот жанр – роман-головоломка, где надо установить личность преступника и его метод, – был в свое время в большой моде. Особенно если действие происходит в запертом помещении, где, кажется, совершить преступление невозможно.

– А в реальной жизни подобные загадки встречаются? – спросила она.