Последнее дело Холмса

– Есть разные возможности. Может быть, что-то и связывает троих погибших между собой, но не станем пренебрегать случайностью и совпадениями… На основе предполагаемого самоубийства мисс Мендер, которое большинство из нас склонно считать преступлением, могут возникнуть и непрямые связи.

– То есть? – спросил Фокса.

– Доктор, может быть, и не был знаком с ней раньше, но результаты проведенного им осмотра встревожили убийцу.

– И может быть, Карабин сам приблизил свой конец, вступив с убийцей в контакт и поделившись с ним своими подозрениями, – поддержал меня Фокса.

– С ним – или с ней, – веско уронил я.

Окружающие устремили на меня взгляды растерянные или удивленные. Малерба в негодовании заерзал в кресле.

– Что за чушь? – сказал он, взяв за руку Нахат Фарджалла.

Я пропустил эту реплику мимо ушей.

– Мы как-то зациклились на том, что убийца мужчина, и в этом наша основная ошибка. Любая из трех смертей могла быть причинена женщиной.

– О боже мой! – сказала примадонна. – Уж не думаете ли вы, что… – И осеклась, не в силах выговорить вслух свою мысль.

– А вот я бы смогла убить, – холодно заявила Веспер, до этого сидевшая в задумчивости, и взглянула на Рахиль Ауслендер. – И полагаю, она тоже. Из нас, пяти женщин, оказавшихся на Утакосе, я бы не принимала в расчет только фрау Клеммер и Эвангелию.

– А о мужчинах какого вы мнения? – осведомился я.

Она кольнула меня взглядом серых глаз. Потом обвела им прочих.

– Любой из пятерых на это способен. – Дойдя до Спироса, взгляд немного смягчился. – Ну разве что его я бы исключила.

– Почему?

– Слишком уж мастерски все выстроено, не находите? Ему такое не по годам. Такое требует житейского опыта и знания людей. И особых условий.

Спирос и Эвангелия, кажется, вздохнули с облегчением и благодарностью. Но Фокса взглянул на меня:

– А нашего сыщика вы внесли в свой список подозреваемых?

Веспер кивнула:

– И его тоже.

Я учтиво поклонился, благодаря за честь:

– Все произошедшее заставляет нас сделать обескураживающий вывод. Если мы строим гипотезу, увязывая результаты вскрытия мисс Мендер с убийством доктора Карабина, то выпадает линия Ганса Клеммера. Мы не можем установить прямую связь. И движемся между возможным и невероятным с ничтожными шансами на успех.

– Может, это как-то связано с пропажей паспортов, – подумав немножко, сказала Веспер.

– Может… Но пока они не найдены, это тупиковая линия. А мадам Ауслендер, кажется, не очень хорошо помнит, что там было, не так ли?

– Практически ничего, – подтвердила хозяйка.

Жерар, до этой минуты хранивший молчание, поднял руку, требуя внимания:

– А рассматривается ли возможность того, что убийц было двое?

В ответ грянул хор голосов в диапазоне от недоумевающих до негодующих. Я попросил тишины и взглянул на Жерара по-новому – с интересом:

– Поясните свою мысль, пожалуйста.

– Не смогу, простите, – ответил он. – Так, пришло в голову…

– Эту версию отбрасывать нельзя, – признал я. – В самом деле, один мог убить мисс Мендер и доктора Карабина, а другой – Клеммера… Вполне можно себе представить, что кто-то убил первую жертву, а две следующие погибли от руки кого-то еще.

– Где двое, там и трое! – пошутил Малерба.

– Пожалуй, это уже ни в какие ворота не лезет! – ошеломленно воскликнула дива.

– Я склоняюсь к идее того, что некто воспользовался ситуацией, чтобы свести счеты с господином Клеммером.

– Какие счеты?

– Да какие угодно, дорогая, – вмешался Малерба. – Мало ли… У кого из нас не найдется скелета в шкафу?

– Есть различия, – уточнил я. – Не в пример двум предыдущим убийствам, Клеммер погиб не в запертой комнате.

Нахат Фарджалла растерянно захлопала ресницами:

– А где же?

Я пустился в пространные объяснения, подробно описав два предыдущих места преступления: закрытая дверь в пляжном павильоне, две – в номере доктора. Дива замотала головой:

– Какое это имеет значение? Какая разница, открыта была дверь или заперта?

– Очень даже имеет. В первых двух случаях виден одинаковый почерк. Нечто, бесспорно…

И тут я остановился, вытянул ноги, соединил кончики пальцев, откинул голову на спинку кресла и устремил взгляд в потолок – в точности как в финальном эпизоде «Пустого дома». Сэр Артур Конан Дойл мог бы мной гордиться.

– Художественное? – пришел мне на помощь Фокса.

Я выждал еще несколько секунд, продлевая удовольствие. Предвкушая эффект. И наконец ответил:

– Я не решался произнести это вслух. Все мы чувствуем желание или побуждение выразить себя средствами искусства. А уж в каком жанре – это зависит от каждого.

– Какая дикость! – воскликнула примадонна.

– Вот уж ни к селу ни к городу, – буркнул Малерба.

Я продолжал, не давая себя сбить:

– Тот, кто убил Эдит Мендер и доктора Карабина, наделен, с позволения сказать, вкусом к этой гибельной игре. Что же касается Клеммера…

И сделал драматическую паузу, которую предоставил заполнить Фокса.

– Записка, оставленная на столе, – показал он.

– Он что, не мог сам ее написать? – возразил Малерба.