Последнее дело Холмса

– То, что вы предполагаете, – маловероятно.

– Но не невозможно.

Я услышал, как она снова устало вздохнула:

– Ну, в том случае, если ваше предположение верно, может быть, просто для развлечения. Представьте себе, как две подруги, богатая и бедная, очень похожие внешне, время от времени меняются ролями, чтобы делать не то, к чему привыкли… Настоящая Эдит Мендер могла поиграть в женщину с деньгами, уверенную в себе и в своем положении, и позабыть на время о том, что она женщина с неудавшейся, как принято говорить, личной жизнью, с несложившейся судьбой, с разочарованиями, с низкой самооценкой…

– А другая?..

– Ну… Поменявшись с той личностями, другая могла бы позволить себе любые, даже самые извращенные прихоти. И делать такое, на что никогда не решилась бы, оставшись в своей прежней ипостаси.

– Интрижки с мужчинами, например. Спирос и прочие в том же роде.

– Да. Могла бы дать себе волю. Пуститься во все тяжкие. Включая свальный грех.

– Понимаю… То есть две подруги, словно девчонки-подростки, затевают игру и обмениваются биографиями и личностями. А перед сном со смехом обсуждают прожитый день.

– Как посмотреть, как посмотреть… – Она ненадолго задумалась. – Но раньше вы сказали, что это еще не все. Что остались непроясненные вопросы.

– Да. Есть такое, чего я пока не понимаю.

– Так воспользуйтесь уникальной возможностью, мистер Холмс. Другой такой не представится.

– Почему я? Почему вы постоянно издеваетесь надо мной, провоцируете меня? Стараетесь выставить меня в смешном свете? Вам, такой усердной читательнице Конан Дойла…

Чтобы прервать меня, ей достаточно было улыбнуться сухо и холодно.

– Случай – первый шутник во вселенной, – медленно проговорила она. – На Утакосе мы совпали не только с Клеммером. Еще кое с кем.

– Со мной?

– Вы, помнится, прикидывали вероятность встречи. В этом случае шансов было еще меньше. Примерно один на десять тысяч.

Теперь пришел мой черед растеряться. Хотя пока что я понятия не имел, куда она клонит.

– Театры Вест-Энда, – добавила она. – За пять лет до войны.

Затрудняюсь сказать, сколько времени прошло после того, как она упомянула лондонские театры. Я буквально окаменел. Внезапно все завертелось на этой нежданной оси. Переместилось в иную плоскость.

– Что вы имеете в виду? – выговорил я наконец.

– Ход времени не меняет сути событий. А всего лишь поворачивает их под другим углом. Помните эти слова, мистер Холмс?

– Это, кажется, его реплика из диалога с Ватсоном из «Солдата с белым лицом». Но я по-прежнему не понимаю…

– Представьте себе… – Она смотрела на меня с насмешкой. – Мы ведь всего лишь представляем, не так ли?

Я по-прежнему не знал, что ответить, – так велико было мое потрясение.

– Так вот, представьте себе, – продолжала она, – молоденькую актрису, а вернее, девчонку, возмечтавшую о том, чтобы стать актрисой. Вы же тогда собирались в Голливуд и были уже известны в Англии. Сыграли Бульдога Драммонда[95] в театре «Олд Клайд», помните?

– Ну еще бы! Это было в начале тридцать четвертого года. Но…

– Сколько лет вам тогда было? Тридцать с чем-то?

– Тридцать восемь.

– А той девице семнадцать. Вы познакомились в гостях у Роберта Доната. Начинающая актриска пришла с подругой и была ослеплена таким созвездием знаменитостей. Вам она понравилась: вы с ней выпивали, были обходительны и обаятельны… И даже обольстительны. Такой высокий, тонкий… элегантный… Договорились увидеться на следующий день…

– И увиделись?

– О да. Вблизи. Провели ночь в доме этого актера.

Я пытался вспомнить – и не мог. Слишком много времени прошло. Слишком много лиц с тех пор наложилось друг на друга у меня в памяти.

– Были минуты той ночью, которую мы с вами воображаем, когда эта девочка говорила, как она хочет быть актрисой, войти в мир театра и кино. Вы слушали ее с интересом, дали несколько советов. И обещали помочь. И на этом обещании вы расстались.

Тут я наконец понял.

– Я его не выполнил.

– Совершенно верно. Никогда. И ни одна из попыток этой бедной дурочки вновь увидеться с вами успехом не увенчалась. Это была банальная история о знакомстве на одну ночь, и вы потеряли к ней интерес.

Оторопев, я смотрел на нее. Рылся в глубинах памяти, отыскивая ее лицо, но впустую. Она догадалась о моих усилиях и странновато улыбнулась:

– Вспоминаете – и вспомнить не можете, да? В вашей жизни было много подобных историй. Лондон полон девочками, мечтающими о сцене.

– Другие были времена.

– Конечно. У нас всегда есть оправдание: это было в другие времена. И штурмбаннфюрер Ганс Клеммер служил в концлагере в другие времена.

Она наконец сдвинулась с места. До этого стояла неподвижно у галереи, и солнце, отражаясь от поверхности воды, освещало ее. Теперь, повернувшись ко мне спиной, медленно двинулась к полкам. Вглядывалась в корешки книг, словно отыскивала нужную.

– Мужчине трудно представить себе всю горечь разочарования, пережитого этой девочкой. Иллюзия одной ночи жила еще несколько дней… А вскоре действительность вдребезги разбила мечту. Пустота… Провал.

– Не удалось пробиться?