Последнее «долго и счастливо»

Разбудил Агату приглушенный гул голосов в гостиной.

Она лежала на полу, закутавшись в одно из потертых голубых Гвиневриных одеял. Юных ведьмочек в спальне уже не было, их кровать была аккуратно застелена. Небо за окном оставалось ночным, непроглядно черным, без малейших признаков приближающейся зари.

Агата пошла на голоса и увидела своих друзей, молодых и старых. Все они были одеты в плотные черные плащи и заняты делом – одни упаковывали в рюкзаки пакеты с печеньем, фрукты и фляжки с водой, другие торопливо доедали сваренную на завтрак овсянку, переговариваясь друг с другом приглушенными голосами.

Без плаща была одна Гвиневра. Она, в своем домашнем платье, укладывала рюкзак Ланселота, а сам рыцарь тем временем точил свой меч. Первое, что бросилось в глаза Агате, это то, что компания разделилась не на молодых и стариков, как обычно, но на пары, как разбил всех Мерлин. Хорт стоял рядом с Питером Пэном, Анадиль – с Джеком и Брайер Роуз, Эстер – с Бензелем и Гретель, Дот – с Красной Шапочкой… Потом Хорт заметил Агату, и они с Пэном замолчали. Вслед за ними замолчали и все остальные.

Из столовой в гостиную вошел Мерлин, прихлебывая на ходу кофе из большой кружки.

– Прости, дорогая, – сказал он, обращаясь к Агате. – Мы старались говорить тише, чтобы дать тебе поспать, но…

Честно говоря, Агата еще не до конца проснулась и плохо понимала, что происходит.

Потом кто-то тронул ее за плечо.

Она обернулась и увидела Тедроса – умытого, свежего, подтянутого, в черном, как у всех, плаще и с висящим на поясе Экскалибуром. Он взял Агату за руку и с натянутой улыбкой сказал:

– Пора.

30. Извинения и признания

Агата понимала, что Тедрос был не прав, когда попытался уговорить Ланселота остаться дома с Гвиневрой.

Тедрос не хуже Агаты знал, что в предстоящей войне рыцарь в их армии будет на вес золота. Таким образом, если Тедрос начал уговаривать Ланселота остаться, это могло означать только одно: принц уверен, что все они отправляются на верную смерть. И как бы ни презирал Тедрос Ланселота, ему была невыносима мысль о том, что его матери предстоит потерять своего рыцаря-прохвоста.

Но желание Тедроса не сбылось. Гвиневра и слышать не хотела о том, чтобы Ланселот остался.

Она попрощалась со своим рыцарем на освещенном луной лугу, точно так же как и со всеми остальными гостями – кому-то пожала руку, кого-то слегка похлопала по плечу. Она не устраивала пышных проводов, прощалась со всеми коротко и просто – так, будто все они уходили в магазин и должны были вернуться к обеду.

И только когда очередь дошла до Агаты, бывшая королева замешкалась.

Агата увидела, как задрожали губы Гвиневры, как предательски заблестели ее глаза.

– Присмотри за моим сыном, – прошептала Гвиневра.

– Присмотрю, – сдерживая слезы, прошептала в ответ Агата.

В этот момент к ее голове прикоснулось что-то холодное. Агата подняла глаза и увидела, что Тедрос надевает ей на голову ее корону.

– Ты забыла ее в своей комнате, – натянуто улыбнулся он. – Второпях, как я понимаю.

Тут Тедрос встретился взглядом с Гвиневрой.

Агата видела, что их обоих – сына и мать – переполняют чувства. Еще бы, ведь пройдя через такую боль и найдя наконец друг друга, они вынуждены были расстаться вновь, причем кто знает, надолго ли. Быть может, и навсегда.

– Позволь мне отправиться вместе с вами, Тедрос. Пожалуйста, – в который уже раз попросила Гвиневра. – Я могу сражаться… мы будем вместе…

– Нет, – в очередной раз ответил принц. – Ты должна остаться дома. Это единственное, в чем наше с Ланселотом мнение совпадает.

Гвиневра покачала головой, по ее щекам полились слезы.

Тедрос прижал ее к груди и сказал:

– Послушай меня, мама. Ты будешь в Камелоте на моей коронации. Скоро. Как только мы с Агатой закончим ее сказку и Директор школы будет мертв. Там ты встретишь конец и своей сказки – в Камелоте, не здесь… Снова станешь матерью, потом бабушкой, и всю оставшуюся жизнь будешь любить и оставаться любимой… Если захочешь, можешь и своего головореза с собой захватить, никто возражать не станет.

– Обещай мне Тедрос, – всхлипнула Гвиневра, – обещай, что вернешься.

– Обещаю, – севшим от волнения голосом ответил Тедрос.

Но Агата знала, что он лжет.

Гвиневра заметила что-то за плечом сына и отступила на шаг назад.

Агата и Тедрос обернулись и увидели, что Мерлин уже повел свое маленькое войско старых и молодых героев к порталу, бледно засветившемуся поблизости на вершине невысокого холма.

Ланселот поднялся к порталу первым, шагнул в бледное сияние и испарился в нем, словно тень на ярком солнце. За ним последовали другие герои – старые и новые… и вот уже остался один только Мерлин. Он посмотрел на приближающихся к нему Агату и Тедроса так сочувственно, словно хотел бы разрешить им остаться.

– По идее, сейчас должно было уже наступить утро, – сказал Тедрос Агате, вглядываясь в темноту леса, через который они пытались идти, не отставая от остальных.