Последнее сокровище империи

Ну, а когда знаешь, что искать, нужен человек, готовый указать такое место. Сам Федотов никакого капища у подножья Медведь-горы не знал. Зато о нем могли знать хотя бы даниловские мужики.

Эти планы четверо как раз обсуждали за столом, когда ближе к вечеру свалился, как снег на голову, Кирилл Самсонов.

Действовали все, правда, без паники. Когда незваный гость громко постучал в ворота с улицы, даже забор не смог укрыть этакого великана. Лиза скорее угадала, чем рассмотрела его из окна толком. Откуда Самсонов тут взялся и прочему появился именно у Федотова, решили подумать потом. Кречет велел Берсеневу с девушкой отправляться в подпол, Григорий Лукич тем временем пошел отворять.

Вопреки ожиданиям, выставить Кирилла оказалось достаточно легко. Антон ведь имел с ним действительно лишь шапочное знакомство, держался вполне естественно – как с человеком, который когда-то приглашал его на помолвку как друга семьи Потемкиных и более ничего в его жизни не значил. Ко всему, похоже, Самсонов успел перед приходом выпить, что дало Федотову как хозяину дома все основания просить Кирилла, с которым лично знаком не был, откланяться, так как у них с Кречетом важные дела. Тот же, в свою очередь, не имел чего предъявить Антону. Сказал, что, по его сведениям, Лиза Потемкина находится сейчас в Красноярске, спросил, не встречал ли Кречет ее здесь, получил вполне ожидаемый отрицательный ответ вместе с заверениями немедленно сообщить, если поручик чего узнает, потоптался немного на месте, да и ушел, не солоно хлебавши.

Дальнейшие события этот внезапный визит не ускорил – просто подстегнул: маленькая экспедиция выдвинулась из Красноярска не с рассветом, как намечалось ранее, а когда солнце еще не взошло.

Одежду для Алексея, подходящую для путешествия по тайге, отставной полковник подыскал. С Лизой пришлось помучиться – ничего похожего, по меткому выражению Кречета, на убранство амазонки в холостяцком доме Федотова не нашлось. В конце концов, привыкшая за последние годы обслуживать себя сама девица Потемкина вооружилась иглой, нитками и довольно споро подогнала под себя мужскую тужурку и штаны, которые потом заправила в сапоги с высокими голенищами, голову она повязала платком. Берсеневу, конечно же, такой наряд показался прекрасным, зато Кречет остался недоволен. По его разумению, так Лиза еще больше привлекала к себе внимание. Федотов успокоил Антона: в здешних краях последнее время стали появляться беженцы либо переселенцы, так что встречался и более пестрый народ.

Так и получилось. При выезде из города на прикрытую дерюгой бабу, спящую на подводе, жандармы, дежурящие тут после побега заключенных круглосуточно, внимания не обратили. Лицо Берсенева, успевшее зарасти бородой, до половины прикрывал козырек картуза. А документы Кречета, предписывающие оказывать ему всяческое содействие и не задерживать нигде, окончательно довершили дело.

К обеду, как и предполагалось, экспедиция въехала в деревню Даниловку…

3

– Медведь-гора, ваше благородие – место гиблое. А там, куда вы навострились, – особо. Тунгусы его давно прокляли. Сколь честного народу там пропало – не счесть…

Говоря так, Матвей Багров не переставал орудовать топором: тесал кол, чтоб укрепить ограду. Федотов и Кречет застали его именно за этим занятием.

Вербовать проводником этого человека отставной полковник решил по совокупности сразу нескольких причин. Поговорив с местными, Федотов достаточно легко выяснил – именно в избу Багрова, живущего на деревенской околице, забрел выбравшийся из тайги Генри Даймонд. К тому же фамилия мужика фигурировала в прочитанном Кречетом полицейском рапорте: тяжелораненый англичанин умер фактически у него на руках. Наконец, Матвей Багров отказался идти с предыдущей экспедицией проводником, узнав, чего они ищут. И вместо него подрядился другой местный мужик, Савелий Говоров, в результате сгинувший.

– Но ведь один-то вернулся? – напомнил Антон.

– Верно, господин хороший. Видал я его. Иноземец. Шел обратно, да не дошел все равно – пулю в тайге шальную схлопотал. Думаешь, такая уж она шальная была, пуля та? Не, проклятые места, поганые… Савка вон не вернулся. Чего с ним – хрен поймешь, тот рыжий по-нашему туго говорил. Раньше еще, в прошлом годе, сосед мой, Яков Шкворнев, тоже одного водил, за большие деньги.

– И чего?

– А того: вернулся, как без языка, колотило всего, лихорадка. Двух дней не продержался, отошел. Я таких случаев много знаю. Не, те места у нас обходить стараются.

– Ну, а если я сто рублей положу? – Антон уже узнал от Федотова, что у здешних мужиков жадность частенько бывает сильнее страха. – Договоримся?

Багров еще раз тюкнул топором. Потом прервал работу, оперся на кол, окинул Кречета с ног до головы внимательным взглядом.

– «Катеньку», говоришь?

Кречет молча кивнул.

– Верно ли, господин хороший?

– Да уж куда вернее.

Еще немного подумав, Багров, коротко замахнувшись, резким сильным ударом вогнал топор в большой пень, на котором тесал кол. При этом сам кол из руки не выпустил, зачем-то взвесил, кинул под ноги, вытер руки о штаны.