Последнее волшебство. Недобрый день. Принц и паломница

– Простите… – Мальчик, похоже, не на шутку испугался. Он вжался спиною в дверь; молодой принц грозно нависал над ним во весь рост, но Грегори по-прежнему говорил шепотом, и это заставило Александра осознать, что слуг Морганы не так-то просто подтолкнуть к неповиновению. – Простите, – еле слышно повторил мальчик. – Но я не могу, господин, правда не могу. Она ничего не говорила про вас ни мне, ни остальным, а она… милорд, я не смею ослушаться! Может… может, когда вы увидитесь с нею завтра, вы спросите у нее сами?

Александр отступил на шаг:

– Да, так я и поступлю. Успокойся. Я вовсе не сержусь. Ты ведь просто исполняешь свой долг. Королева, верно, просто позабыла распорядиться насчет меня. Я поговорю с ней завтра. Доброй ночи.

И, спасая остатки достоинства, Александр улыбнулся мальчику и зашагал обратно, в свою одинокую комнатушку, не слишком много разузнав в ходе своей вылазки, но, по крайней мере, успокоившись в одном отношении: срочно созванный совет – это чистая правда, а вовсе не предлог изгнать его с ложа любви. И королева, несомненно, вовсе не затворилась наедине с Ферласом.

Столь же несомненно он увидится с королевой завтра и выяснит, что она имела в виду, намекая на то, что он будто бы в силах оказать ей некую услугу. А заодно он попросит… и даже будет настаивать, чтобы Моргана допустила его в свой круг и на совет, которые, по-видимому, для нее куда важнее, нежели даже возлюбленный.

Александр по-быстрому разделся, выпил оставленное Питером целительное снадобье и наконец сделал то, чего Моргана ожидала от него несколько часов назад, – погрузился в глубокий сон без сновидений.

Артуров стражник, вернувшись на свой пост у дверей королевиной опочивальни, зашептал сотоварищу:

– Нет. Он не один из них. Малец Грегори его так и не пустил. Сдается мне, что он ни сном ни духом.

– Так мы и думали. Стыд и срам, на самом-то деле.

– Ничего, переживет, да заодно ума-разума наберется! – Лукавая ухмылка на лице стражника изрядно раздражила бы Александра и немало позабавила бы Моргану. – А она – лакомая штучка, тут не поспоришь.

– Если, конечно, с головой не увязнет, – отозвался стражник постарше. – Сколько ему? Шестнадцать? Семнадцать? Да он не старше моего сына.

– Этот – не увязнет. Ну да, дальше постели он покамест ничего не видит, но у нее хватит ума не пытаться втянуть его в свои интриги. Помяни мое слово.

– Да я-то тебе верю. Ну да все равно приглядеть не помешает.

– Тише. Кажется, это она идет. Причем одна, прямо не верится!

– Ну так тот-то выжат досуха. Он же на ногах не стоял, как прибыл в замок, а они после ужина еще три часа проговорили. Небось завтра увидим их вместе.

И на сей раз речь шла не об Александре.

Глава 27

– Королева островов? – воскликнул Александр.

– Да, так она себя величает. – Не будь Моргана венценосной особой, тон ее можно было бы назвать злоехидным. – Выскочила замуж за какого-то мелкого королька, да и то ей, считай, повезло, она ведь ходила в полюбовницах у Мерлина одни боги знают сколько лет, а он ей в деды годился!

Александр с Морганой сидели вдвоем в королевиной опочивальне – этой обители блаженства. Граф Ферлас, отдохнув в замке два дня, отбыл домой, к матушке, с печальным известием о смерти брата, и с тех пор королева всячески старалась ублажить своего юного возлюбленного, оскорбленного в лучших чувствах, и доказать ему, что между ними ничего ровным счетом не изменилось. Александру уже приходило в голову, что, пока Ферлас гостил в замке, беседы между графом и королевой Морганой как-то слишком затягивались, даже если им и в самом деле многое надо было обсудить. Но хотя юноша не признался бы в этом даже самому себе, он был скорее рад отдохнуть немного от необходимости постоянно угождать и прислуживать своей даме и от еще более изнурительных занятий любовью.

И тем не менее, когда его наконец позвали, Александр кинулся к возлюбленной со всех ног. Он застал Моргану одну в королевских покоях: она сидела у окна, выходящего на юг, на речную долину. Юноше дозволили поцеловать руку, не более, и, встав с колен, он заметил, что прелестное личико омрачено заботой.

Но спрашивать о том, что ее гнетет, не понадобилось. Моргана резким жестом указала юноше на кресло напротив собственного и заговорила сама.

Граф Ферлас и его брат, поведала Моргана, входили в число рыцарей, которые служили ей еще до того, как ее изгнали в Каэр-Эйдин, и не покинули королеву и в заточении – сперва там, а затем в Кастель-Ауре. И хотя (тут Моргана одарила Александра трогательно-жалобным взглядом) нельзя утверждать, не погрешив против истины, будто брат ее Артур обращался с узницей с неуместной суровостью, все же плен есть плен, и ее верные рыцари всегда считали и считают кару несправедливой. Так что они объединили усилия, дабы по возможности помочь ей и убедить Артура вернуть сестре свободу. Они знали – а кто не знал? – что главным к тому препятствием была королевская советница и преемница Мерлина, Нимуэ, жена короля Пелеаса Островного.