Последней главы не будет

Вот ведь сущность человека: нет счастья – плохо, приходит счастье – и мы боимся: заслужили ли, да и что теперь с ним делать…

Платон одевался и стильно, и модно, но так, как будто ему до сих пор лет двадцать.

Ботинки, часы, автомобили…

Наверное, как любой мужик, он тоже этого хочет, но он не живет этим, он умеет жить и без этого.

И тут я поняла, что же в нем все-таки было такого исключительного.

Он был настоящий.

Те, о ком я грезила когда-то, – все они и не были со мной по-настоящему, зато замыкали меня в кольцо постоянно ожидаемых мною телефонных звонков, обещаний сходить в хороший ресторан, красивых баек о море ландышей в постель, бриллиантов в уши, покорения Эвереста, прыжков с парашютом, многозначительных фраз решить все мои проблемы, откровенных намеков о том, что «вот он здесь, самый лучший секс в моей жизни…».

И… и почти ничего из всего этого я так и не получала на самом деле.

Тикали часики, менялись времена года, я избавилась от толпы в метро и пересела в тот самый проклятый джип (купленный в кредит на свои кровные деньги!), я «вымутила» себе на работе пару колечек с камушками, иногда ходила с мужчинами в лучшие рестораны Москвы и все ждала, ждала…

Что кто-то хочет меня чуть больше, чем на самом деле, что кто-то возьмет да и даст мне неожиданно то, что вбивают нам, девушкам, в головы в высокобюджетных и лживых фильмах, что почувствуют и вдруг позвонят, когда мне и в самом деле плохо, что будет у меня в день рождения море роз за дверью от того, от самого…

Да, что-то было где-то рядом, но я увлекалась не живым человеком с банальным запахом пота после близости и не всегда чистыми ботинками в коридоре, я увлекалась своим представлением об этих отношениях, тех, которые идеализировала на старте.

Страсть, драма…

Да, я все грезила этими обещаниями, все искала чего-то, но никогда не находила, потому что есть вещи, которые нельзя придумать, их можно прожить только тогда, когда положено.

А Платон…

Платон и не был героем.

Он просто слушал меня, слушая не только как я говорю, но и что я говорю, он открывал передо мной дверь, потому что она тяжелая, а я хрупкая и почти всегда на каблуках, он гладил мою голову, чтобы мне стало чуть легче, а в ту ночь, на море, он был со мной оттого, что по-другому и быть не могло, оттого, что он, всегда немного рассеянный, витающий где-то в облаках, украдкой шмыгающий носом и не толкающий никого локтями вокруг, знал о жизни и о нас с ним, возможно, то, чего я и сама не знаю до сих пор.

Парень из соседнего подъезда…

Эх, жили б мы с тобой тогда в одном районе, ведь все могло бы сложиться иначе, но… значит, так оно и должно быть!

Может, встретились бы мы тогда, не разглядели бы, не оценили бы, не смогли бы не потому, что чужие, а потому, что тогда бы мы и не знали – не ведали, до какой степени родные!

– Лиса…

– Платон… Платон! – Я, не в силах больше сдерживать себя, кинулась ему на шею.

Он высокий, я не очень, он в кедах, а я теперь – тоже, они украли у меня тринадцать сантиметров роста, зато дали мне несопоставимо больше – свободу!

– Платон…

Он поцеловал меня в макушку.

– Я ушел из клуба.

– Что?!

– Уволился, говорю, только что, – повторил он моей макушке.

Я отлипла от него.

Господи, почему?! Почему я приношу всем одни несчастья?! Профессор!

Это он что-то сделал!

Я знала, что он жестокий, но не думала, что подлый.

– Сука…

– Что?

– Сука, говорю… Я не хотела тебя расстраивать, но он, как ты понимаешь, все уже знает, благодетель мой…

– Ты о ком?

– О ком… о профессоре.

– А… да, я его видел на днях.

– Где это? На каких на днях?!

Внутри у меня мигом похолодело.

– В своем подъезде. Алиса, только успокойся сейчас, я принял это решение еще там, на Кипре, твой профессор тут ни при чем. – Платон грустно улыбался. – Он просто чуть ускорил то, что и так должно было произойти!

– Он что, заставил тебя это сделать?!

– Нет. Нет, конечно. Мы просто немного поговорили. Но… это личное, мужское, и останется между ним и мной, забей…

И вот опять этот мерзкий ком в горле.

Ну вот она, выпрыгнула из-за угла расплата!

«А ты как хотела? Дура набитая, как ты хотела?! Ты даже не защитила его, сама все слила, а ведь могла бы и гораздо проще сделать: наступила бы на горло своему на фиг никому не нужному чувству собственного достоинства, приласкала бы старика по приезде, может, и не вышло бы так… о, господи!»

– А сегодня он здесь был? – От стыда я не могла смотреть Платону в глаза и уцепилась взглядом за трещину асфальта, как будто бы там, под ней, скрывалось какое-то решение.

– Не знаю, я пришел к открытию и был здесь все это время, формальности с менеджером улаживал, его не видел… а что, разве он должен был здесь быть?

– Не знаю. Не знаю!

– Алиса! – Он обеими руками обнял мою голову и приподнял ее, притянул к себе. – Скажи, что? Что ты опять себе напридумывала?

Может, мне это только казалось, но выглядел он на удивление спокойным.

– Вчера он сказал мне, что «прикроет эту лавочку», в смысле, сделает так, что вскоре я больше в клуб ходить не буду, сама, мол, не захочу, ну вот, видимо, и сделал что-то…