Последняя аристократка

Между тем, втайне от своего ревнивого майора она собиралась опять встретиться с Арнольдом и предложить ему завершить прежде обговоренную сделку, главной ставкой в которой была его любимая скрипачка. Юлия догадывалась, что ради неё бравый старлей пойдет на многое.

Сегодня она заставила кухарку налепить любимых Аполлоном пельменей с осетриной и, пока та готовила обед, пошла к конторе мужа, якобы для того, чтобы позвать его домой к праздничному столу. Она вспомнила, что не отмечала с Аполлоном пусть не круглой, но даты - тринадцать лет со дня их встречи.

Теперь она шла и молила Пресвятую Богородицу, чтобы первым из конторы вышел Аренский и она успела бы поговорить с ним о своих делах.

Кажется, Богородица опять её услышала, потому что первым из дверей конторы вышел тот, кого она ждала. Теперь, на виду у всех, она могла спокойно постоять, делая вид, что говорит о каких-нибудь пустяках, но без лишнего кокетства, обычно, как говорят с другом мужа. И не пытаются при этом с ним флиртовать.

- Арчи, ты думал о моем предложении? - спросила Юлия, и сердце её почему-то тревожно забилось; а что если она все придумала и он вовсе не настолько привязан к своей Джульетте? Что если работа, карьера для него важнее, чем все скрипачки Союза вместе взятые. Тогда он преспокойно расскажет Аполлону о её просьбе и будет выглядеть в глазах последнего героем, а Юлия? Простит ли её Ковалев или отправит назад в зону? Об участи Яна в таком случае страшно даже думать!

- О каком, напомни, пожалуйста!

Так и есть! Теперь он делает вид, что ничего не знает, хочет, чтобы она ещё раз сделала свое предложение, и он дословно передаст его своему начальничку!

- Видимо, ты разлюбил свою музыкантшу, - нарочито равнодушно произнесла она, - если таких простых слов не запомнил... Прости, что побеспокоила.

- Подожди!

Кажется, он даже сделал попытку ухватить её за рукав шубы, чтобы остановить. Значит, она не ошиблась? Почему же он тогда притворяется равнодушным? Ей не доверяет или пытается вести свою игру?

- Подожди, - повторил он, - я согласен: говори, что нужно для этого сделать?

- Ничего особенного, - соблазнительно улыбнулась она. - Вначале скажи, ты узнал, кем был Поплавский до посадки?

- Узнал: врачом и, говорят, довольно известным.

- Понятно, - кивнула она, - значит, нужно заболеть. Мне повезло, что Ян - врач, а то пришлось бы Аполлона в командировку отправлять. Теперь же... он сам его ко мне приведет!.. А ты поможешь.

- Как? - удивился Арнольд.

- Расскажешь моему майору, невзначай, что с последним этапом в лагерь прибыл самый известный в Москве врач... А вот и он сам, идет-торопится, мой коротконогий возлюбленный... И ведь не упадет, ручки-ножки себе не переломает!

Она обратила улыбающееся лицо в сторону спешащего к ним Аполлона, а в словах её прозвучала такая ненависть, что Арнольду стало не по себе. Он представил, какое разочарование будет ожидать бедного майора в один прекрасный момент. Да что там разочарование, удар, но тут уж ничего не поделаешь, Аполлон сам себе его подготавливал.

Даже по некоторым обрывочным сведениям о Юлии, которыми располагали органы, он понимал, что Ковалев срубил дерево явно не по себе. Добровольно уселся на пороховую бочку... Да ещё и пытается закурить!

- А мы тебя тут поджидаем, коханый! - просияла навстречу подошедшему Аполлону Юлия. - Твой старлей бежать хотел - мы знаем, кто его ждет-не дождется, но я женщина жестокая. Жди, говорю, пока Поль не выйдет. Не стоять же мне тут одной, на ветру, как сухой былинке?!

- Да уж, сухой былинкой тебя назвать язык не повернется, - довольно хохотнул Аполлон и обратился к Арнольду. - Вы свободны, товарищ старший лейтенант. Благодарю за службу!

- Служу Советскому Союзу! - браво козырнул Аренский, поддерживая шутку начальства, и стремительно зашагал прочь, все ускоряя шаги.

Ему было не по себе. Вроде, и просьба Юлии всего лишь рассказать Аполлону о Яне-враче не содержала в себе ничего особенного, но на душе Арнольда было погано.

Юлия нарочно не стала таить от него своих намерений. Этим она привязывала его к себе крепче, чем воры общим преступлением. Общей тайной! Самое страшное, что он никак не мог предупредить Аполлона. Тот обожествлял свою возлюбленную, которая пока и ничем себя не выдала, была постоянна и преданна.

Скажи он Аполлону о её словах, тот только посмеется. А если и не посмеется, то сделает проще: уберет Поплавского с лица земли. Благо, в зоне Ковалев - царь и бог. Из-за шлюхи подставлять под смертельный удар другого человека? К тому же, родственника Наташи. Если Арнольд и не был теперь в неё влюблен, то добрые чувства остались. Слишком много она для него в жизни сделала!

После обеда Аполлон пришел на работу несколько смущенный и даже будто виноватый.

- Знаешь, Алька, а ведь моя женушка права: я - самовлюбленный эгоист, глухарь на току, который ничего не видит и не слышит. Неблагодарный!

- Что-то вдруг тебя на самоуничижение потянуло? - удивился Арнольд.

- Права Юлия, ох, права! Много у нас власти и мало души. Уже своих самых верных и надежных товарищей не бережем и не ценим...