Последняя дуэль

После того как Жан и Маргарита воссоединились с ликующей толпой друзей и родственников, собравшихся на краю поля, чета триумфаторов «направилась в собор Нотр–Дам, чтобы сделать щедрые пожертвования, прежде чем вернуться в свой дом» в Париже. Как и во время прибытия на поле битвы, пару сопровождала торжественная процессия, но в этот раз все ликовали: родственники, друзья и сопровождавшая их многочисленная челядь.

Этикет требовал, чтобы победитель покинул поле «на коне и в доспехах», демонстрируя оружие, которым сразил врага. Поэтому, когда Жан де Карруж с триумфом выехал из Сен–Мартена верхом на коне, то торжественно вздымал над головой меч и всё ещё окровавленный кинжал, которым он перерезал глотку Жаку Ле Гри.

Покинув монастырь, процессия свернула на улицу Сен–Мартен, проехав около мили в направлении острова Сите. Всю дорогу пара проследовала под цокот лошадиных копыт о мостовые, под восхищёнными взглядами толп горожан, возвращавшихся с ристалища Сен–Мартен. Зеваки, пропустившие поединок, выбегали из своих домов, чтобы воочию поглазеть на победителей. Битва закончилась, но представление продолжалось.

Нотр–Дам располагался в противоположном от Дворца правосудия (том самом, где летом проходили допросы и дознания) конце острова. Собор был отстроен столетием раньше, в 1285 году, и когда Жан и Маргарита пришли туда, чтобы отблагодарить Господа за успешное избавление, две высоченные соборные башни уже возвышались над огромной площадью, на которой проповедовали монахи, торговали купцы, искали клиентов проститутки, просили милостыню нищие, где четвертовали изменников и жгли еретиков.

Именно там в период царствование Карла V якобы состоялась легендарная дуэль между человеком и собакой. Именно там уже в сгущающихся сумерках в день памяти священномученика Фомы (Томаса Бекета) рыцарь и его супруга, пережившие тяжелейшее испытание, пройдя через площадь, оказались перед высокими бронзовыми дверями собора и прошли внутрь, чтобы вознести благодарственные молитвы. Перед высоким алтарём в священном сумраке огромного святилища, среди свечей и облаков курящихся благовоний они усердно молились, благодаря Господа за дарованную им победу.

Говорят, после молитвы в Нотр–Даме рыцарь пожертвовал собору часть своих трофеев. Победитель судебного поединка обычно получал доспехи поверженного противника, и один из летописцев сообщает, что Жан де Карруж возложил на алтарь все окровавленные доспехи убитого им соперника. Сим пожертвованием рыцарь признавал долг перед Господом и возносил ему своё благодарение.

А что же стало с убитым сквайром? Когда Жан и Маргарита покинули ристалище Сен–Мартен и триумфально прошествовали на молебен в Нотр–Дам, труп Жака Ле Гри должен был отправиться совсем по иному адресу. Пока родные и близкие четы триумфаторов с восторгом праздновали их победу, у родственников и друзей сквайра не было ни малейшего повода для празднеств, отныне им предстояло разделить позор, которым заклеймило себя бренное тело их убитого родственника.

После смерти сквайра его труп «следовало вздёрнуть на виселице в соответствии с правилами дуэли». Освобождённое от доспехов тело Ле Гри первым делом вынесли с поля боя вперёд ногами, а затем «доставили к парижскому палачу». Палач бросил окровавленный труп на запряжённые лошадьми сани или розвальни и провёз его по улицам, по уже привычному маршруту, через ворота Сен–Дени и дальше, за городские стены, к Монфокону.

Если бы исход поединка был иным, грозному парижскому палачу (по–французски «бурро») со скрытым под чёрным клобуком лицом, в дополнение ко всему, пришлось бы повозиться с телом ещё живой Маргариты: привязать её к столбу, обложить вязанками дров, старательно собранных монахами, и предать бедняжку огню. А сейчас эта мощная зловещая фигура появилась на поле, чтобы забрать и уволочь на виселицу труп преступника, заклейменного презрением и позором доказанной вины.