Последняя гимназия

"Выправились! – решил Викниксор. – Устрою учет…"

Учеты бывали в Шкиде раньше, в доисторические времена идеализма, и новые шкидцы, составлявшие три четверти всех воспитанников, никакою понятия об этом, обычае не имели. Но не желая портить так нужных в их "предприятии" хороших с халдеями отношений, не возражая начали выволакивать в сад и раставлять перед верандой скамейки.

В качестве гостей пригласили красноармейцев соседней части и посадили их в первые ряды. Викниксор с веранды, заменявшей и трибуну и сцену, открыл учет коротенькой, но сильной и прочувствованной речью…

– Школа погибала, – говорил он. – Школа разваливалась и превращалась в притон. Да, в притон хулиганов, бузовиков и воришек. Школа, умирала и падала всё ниже и ниже… Но теперь, благодаря правильным и своевременно принятым мерам, благодаря удалению верхушки старших воспитанников, группы коноводов, атаманов, отщепенцев и огрызков, теперь – тут голос его прервался вроде как бы рыданиями – школа начала оздоровляться, пошла вперед… Пошла дальше по пути, пошла кверху.

Будем же надеяться, – закончил Викниксор: – что школа будет расти, беспощадно отметая мусор, мешающий ее развитию…

Раздались аплодисменты. Шкидцы всхлипнули.

Викниксора сменил любивший славу Волынянин – Василька, который вышел и начал читать:

Хороший Сагиб у Сами и умный,

Только больно дерется стеком.

Хороший Сагиб у Сами и умный,

Только Сами не считает человеком…

Читал долго, с чувством – завывал, махал руками и хватался за грудь. После Васильки на сцену поставили червеобразного, упирающегося Червонца, основного докладчика по достижениям.

Червонец тоже говорил долго, но когда описывал мощение двора, маленький, сидевший на последней перед шкидцами скамейке красноармеец вдруг завертелся, побледнел и завопил:

– Ча-часы сперли!…

Началось замешательство и суматоха. Червонец, которого перестали замечать, соскочил с веранды и перемахнул через забор.

Костец, налезая на шкидцев животом, тихо, чтобы не услышали гости, усовещевал:

– Отдайте часы, сукины дети, по-хорошему…

– У нас их нет… Что вы, дядя Костя, станем мы таким барахлом мараться?…

– Знаю, что не станете, а все-таки кто-то спер!…

Заволновались и шкидцы. Часы были мусором, и подымать из-за них шухер казалось невыгодным. Спереть мог только кто-нибудь из новичков, не узнавших еще хозяйственной политики ребят, за них шкидцы и взялись.

– Дядя Костя! – сказал наконец Химик: – часиков у нас нет… Они у вас… в толстовке…

И Костец, действительно, нащупал в кармане положенные туда часики. Он вынул их, осмотрел и спросил:

– А цепочка?…

– На ремешке были. Ремешок они бросили… Куда его?

Костец оглядел еще раз ребят и подошел к солдатику.

– Вот они, ваши часики. Под скамейкой лежали. Неловкое молчание прервал Викниксор. Он поправил пенсне и захлопал в ладоши:

– Учет закончился, – судорожно проговорил он. – Не желает ли кто-нибудь из товарищей красноармейцев что-нибудь сказать?

Товарищи красноармейцы замялись, потом выпихнули одного, коротенького, в широченных, обшитых кожей галифе. Красноармеец поблагодарил за приглашение на учет и за доставленное удовольствие,

отметил, что по всем признакам школа растет и развивается, и пожелал ей дальнейшего роста.

Уходили красноармейцы торопливо и даже завязли в калитке: впереди всех протискивался маленький, с испуганным лицом и с часиками в ладошке.

3

Экзамены в педагогический техникум, куда поступали Иошка и Сашка, кончились. Они продолжались ровно четыре дня – четыре нервных, возбужденных дня, полных страхов, суеты, неожиданностей, бега. Сашка выдержал, Иошка провалился, но не унывал: у него была командировка, – а она много значила при приеме, – и потому шкидец уверенно говорил: "Примут, наплевать, что провалился". У Сашки командировки не было, и поэтому, несмотря на свои успехи, он так уверенно не рассуждал. Последним по счету экзаменом шло обществоведение; оба шкидца выдержали его на "очень хорошо" и поэтому, обрадованные, уже не пешком, а в трамвае поехали в Шкиду.

У ворот на лавочке сидел дворник Степан и, подняв к небу свои фельдфебельские усы, серьезно дремал.

– Степан! – крикнул Иошка. – Поздравь нас – экзамены кончились… сдали…

Степан открыл глаза, пошевелил усами и ответил:

– Виктор Николаевич приехали.

– Ну?… Зачем?…

– Не знаю… Сидит в канцелярии… Скучный… Бумажки глядит.

В другое время ребятам, может быть, посещение заведующего было бы неприятно, – каждый из них помнил еще славные дачные дни, но теперь обрадовались приезду Викниксора. Впрочем, наружно, чтобы, не показать этого, они нахмурились, покачали головами, а Сашка даже пробормотал:

– Не было печали – черти накачали…

Викниксор сидел в учительской у стола, где хранились характеристики учеников, – сидел не раздеваясь, в пальто, не опустив даже поднятого воротника.