Последняя игра чернокнижника

— Ошибся, забрав мою женщину? Понимаю, с каждым может случиться. И этот червь поплатится за ошибку. А чтобы он почувствовал себя червем, я отсеку ему крылья, руки и ноги. Вот тогда все эйохи и увидят цену своим ошибкам.

Я похолодела, видя, как в свободной руке у него уже блеснул длинный нож. Скиран ничего не мог противопоставить — он извивался в бесплодных попытках вырваться, но рука Ринса даже не дрожала. И ведь это я помогла вернуть ему полную силу… Я буквально повисла на его локте, но и этим не смогла сдвинуть руку даже на миллиметр.

— Айх, я прошу! Ведь… вы ведь прощали ошибки мне. Любой человек может сделать что-то неправильно, — я подбирала слова, чтобы переключить внимание на себя — меня же Ринс не убьет? Наверное. — Айх, это я его попросила! Понимаете? Заставила! Разнылась, как хочу свободы, вот он и… Отпустите его, умоляю!

— Отпустить? — Ринс холодно усмехнулся. — И доверить ему охрану своего замка? Какие еще идиотские варианты ты предложишь, Катя?

— Они не идиотские… — от отчаянья глаза застилали слезы. Но я знала, что ими мага не разжалоблю. Если его чем-то и уговоришь, то только конкретным предложением, потому бездумно лепетала: — Прогоните его! Пусть эйохи пришлют другого на его замену! Или…

Я замолчала, наблюдая за поднимающимся лезвием — Ринс и не думал всерьез меня слушать:

— Вот я его и прогоняю. Без крыльев и конечностей он станет совершенно свободным от службы. Видишь, я иду навстречу твоим желаниям, Катя.

Я отшагнула, не видя никаких других возможностей. Ринс даже не зол — он спокоен. И именно потому до него не докричаться, он с холодным равнодушием выполнит задуманное, потом еще и посмеется над моим отчаяньем. А смотреть на кровавую расправу у меня не было сил, желудок уже подскакивал к горлу от ужаса. Преодолевая рвотный позыв, я согнулась, но изо рта метнулся сизый дым. Он вскинул мои руки вверх ладонями, на которых открылась книга — та самая, появившаяся прямо из воздуха. Я задышала быстрее, словно этим подгоняла дымок. И он помогал, спешно перелистывая страницы и указывая на нужный абзац. Я читала, вообще не представляя, о чем идет речь:

— Найдаллинар-шинс-арридайн…

Скала содрогнулась. Рядом со Скираном появилась синяя граница и рванула во все стороны. Ринс отлетел от ее удара и упал на четвереньки. Эйох сползал вниз, прижимая ладони к горлу и тараща глаза в небо, но он был жив. Через секунду Ринс стоял на ногах, он вскинул руку и щелкнул пальцами, произнеся коротко:

— Таин-тир.

Книга вылетела из моих рук и оказалась в его ладони, уже захлопнутой. Он снова принял равнодушное и слега ироничное выражение лица, рассматривая корешок.

— Так и знал, что ты ее спрятала. Держать при себе магические предметы невидимыми — это высший уровень, на который вообще способно черное дыхание. Я предполагал, да и твой резерв слабо колыхался — это было подозрительно, но я тебя все-таки недооценил и убедил себя, что подобное ты не потянешь.

Мой дымок он не видел, но, вероятно, сомнений в его наличии уже не оставалось. Но я смотрела недоуменно. Это что же получается — мое дыхание спрятало книгу? Как раз на такой случай, когда она очень понадобится? А мне сообщить? Это вообще дыхание мага или главный враг? В ответ я могла только блеять что-то невнятное в оправдание. Ринс говорил, не отрывая взгляда от моего лица:

— Сделка, Катя. Ты ведь их любишь. Твой влюбленный друг прямо сейчас убирается с моих глаз, в родном племени сообщает, чтобы прислали другого эйоха, на которого я смогу полагаться. А ты взамен…

— Что угодно, айх, — я от облегчения действительно готова была предложить любую цену.

— Вот именно — «что угодно». Без споров, вранья и возражений. И так до конца твоих дней. Согласна?

Я не вполне поняла его требование, но кивнула. Но Ринс не удовлетворился:

— Катя, повтори: «Что угодно, Ринсен эн-Ройд. До конца моих дней» и начерти в воздухе этот знак, — он вытянул указательный палец.

Я смотрела на бледное лицо Скирана, на надрез на его крыле и понимала, что выхода нет. А этим, единственным выходом, я, по всей видимости, навсегда отказываюсь от свободы. Притом даже не представляю, на что именно подписываюсь, но фраза «до конца дней» не оставляла сомнений в сроках… Отказавшись от чужой жертвы, я принесла в жертву себя. Это и есть справедливость?

Мой знак в воздухе получился синим, в отличие от красного, показанного Ринсом.

Глава 26

Кажется, Скиран что-то кричал, когда мы переносились в замок, но остался на месте — хотя бы за это ему спасибо, мог еще сильнее усугубить ситуацию. Оказались мы в покоях Ринса, а я все молчала, хотя вопросы были насущными и сводились к двум: «На что я, мать вашу, подписалась?» и «Не пора ли еще делать ноги в племя эйохов?».

Зато сам Ринс моих вопросов не ждал:

— Ты меняешься, Катя, и пока не могу определиться, нравится ли мне это.

— В чем меняюсь?

— Ставишь чужие приоритеты выше собственных.

— Это называется «совесть», айх.

Он усмехнулся, повернувшись ко мне вполоборота:

— Намекаешь, что мне смысл этого слова незнаком?

— Разве что по слухам, — отозвалась я, чем его рассмешила.