Последняя иллюзия

Шел тысяча девятьсот восемьдесят пятый год и ничего не предвещало близость непредсказуемых перемен и событий скорого будущего. После прихода к власти, Михаил Горбачев затеял сперва «Ускорение», затем «Гластность», и вся страна погрузилась в чтение ранее запрещенной информации. Это было столь захватывающе, получить доступ к источникам, сокрытым от народа десятилетиями. Массовое чтиво всей страной продолжалось почти до тысяча девятьсот девяностого года. Начитавшись, народ кинулся к телевизорам и не спроста. По телевидению стали показывать прямые трансляции заседаний Верховного Совета Советского Союза. Это было грандиозным словесным Шоу, которого не знал мир. Народ не верил своим ушам и глазам. Ведь на ошеломленного зрителя несся поток информации в прямом эфире, ранее строго на строго запрещенный. Это было невероятно и много интересней чтения книг и журналов. Люди установили телевизоры на работе. Никто не работал, все смотрели и слушали с отвисшими челюстями и навостренными ушами, внемля бунтарским, вольным речам народных депутатов. Эффект усиливался тем, что трансляции шли по первому центральному каналу. Сам официоз заговорил на диссидентские темы, о которых боялась говорить интеллигенция даже у себя на кухне. Людей поражали смелые высказывания политологов, журналистов, писателей и народных депутатов.

Куда делся страх? Кто-нибудь соображал, что без страха невозможно нормальное функционирование империи под названием Советский Союз. Что все может развалиться? Выпустили джина из бутылки называется. Последствия должны были быть непредсказуемые. Возможно, в Москве могли сидеть гениальные архитекторы, которые осуществляли этот грандиозный план. Но будущее показало, что результаты этого плана далеко не оправдали надежд их. Конечно, многие их них остались у власти и невероятно разбогатели. Но они не начали бы ничего планировать и осуществлять, если бы только могли заранее предвидеть результаты.

Как всегда, в восемь тридцать утра Рафик спустился во двор, закурил и направился к дворовой арке. Он был студентом пятого курса Строительного института.

— Привет, Рафик.

Это была Ася, младшая сестра Армена. Она стояла на балконе второго этажа и махала ему рукой.

— О, Ася, доброе утро, как дела?

— Хорошо, а как твои?

— У меня тоже все слава богу. Ты собираешься в университет?

Ася училась на третьем курсе филологического факультета. Она нравилась Рафику. Высокая, с длинными распущенными волосами, с большими красивыми зелеными глазами и потрясающими ресницами. Но именно в этот момент Рафик почувствовал, что Ася не просто нравится ему. Его как-будто током ударило и он понял, что влюбился в нее. Он стоял и смотрел на нее и не мог оторваться. Казалось, что он увидел в ней то, что не замечал раньше. Что именно — он не мог объяснить даже себе самому. Так рождается чувство любви.

Видимо, Рафик изменился в лице.

— Рафик, что-то не так? Ты в порядке? — спросила Ася, улыбнувшись.

— Да да, я в порядке, просто задумался. Ведь бывает так?

— Конечно бывает, — согласилась Ася.

— Ася, ты извини меня, но я должен уже бежать. Увидимся позже, хорошо?

— Да, конечно увидимся, пока, — засмеялась Ася и помахала ему рукой.

Они давно симпатизировали друг другу, но сегодня Рафик определенно и бесповоротно потерял голову.

Рафик изменился. Ему все время хотелось видеть Асю и быть рядом с ней. Но он не мог себе этого позволить, ему было неудобно перед Арменом, перед его родителями. Он боялся, что они догадаются о его чувствах. С Арменом он встречался каждый день, но был как-то рассеян, часто уходил в себя, замыкался в своих мыслях, мало вникая в то, что говорил Армен. Но когда речь заходила об Асе, он преображался и мог бесконечно говорить и расспрашивать о ней. Армен только качал головой и незаметно для Рафика усмехался.

Так прошло почти полгода. Рафик совсем скис. Он так и не позволил себе сблизиться с Асей. Ибо, как водилось на Кавказе, сперва он должен был получить Армена согласие, а уже затем сближаться с Асей. Неизвестно сколько бы продолжалась так, но однажды Армен решился откровенно поговорить с Рафиком. Они уединились и Армен, заикаясь и густо покраснев, сказал:

— Я хочу поговорить об Асе, — произнес он почему то шепотом, а затем, потупив глаза, уставился на землю.

— Об Асе? А что случилось? — тоже покраснев, удивленно воскликнул Рафик.

— Да ничего не случилось. Просто кажется она влюблена в тебя.

— В меня? — притворившись дурачком воскликнул Рафик — С чего ты взял?

— Она сама мне сказала.

— Ася тебе сказала сама? — как эхо повторил Рафик слова Армена и замолк.

Лицо и шея Рафика покрылись красными пятнами.

— Ты извини конечно, что я решился тебе об этом сказать. Но ты понимаешь, она кажется страдает.

— Она страдает? Так я…, — и Рафик осекся не зная, что сказать.

Тут Армен пришел ему на помощь.

— Слушай дружище, мы знаем друг друга всю нашу сознательную жизнь. Я к тебе отношусь так же как к своему родному брату. Скажи мне, а как ты относишься к Асе?

— Ася мне очень нравится, но я …