Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

Вид следователя Граудыньша никак не настраивает на откровенный и доверительный разговор. Это Марис понимает сразу, едва его вводят в следственный кабинет. И то, как Граудыньш держится, не обещает ничего хорошего.

— Вот так, бывший следователь Марис Спрогис, — неприятным голосом начинает Граудыньш, когда Марис садится напротив. — Вместо преступников ловим на улицах молодых девочек, заманиваем в свою квартиру и насилуем. Патология, или как мы это назовем? — Он говорит, откровенно глумясь над Марисом и глядя на него с подчеркнутым отвращением.

Теперь до Мариса доходит, в чем дело. Он решает молчать. Этот тип все равно ни одному его слову не поверит. Напрасные старания. Марис перебирает в памяти как все было. Может быть, удастся найти отправную точку, чтобы опровергнуть абсурдное обвинение.

* * *

Услыхав громкие всхлипывания, Марис остановился. Светловолосая девушка, перестав плакать, смотрела на Мариса. В карих глазах было крайнее отчаяние, взгляд умоляющий.

Девушка была действительно привлекательная. Немножко подумав, Марис устало опустился на скамейку с ней рядом. На автовокзале было людно. Одни ходили по залу ожидания, другие сидели на скамьях или прислонялись к стенам, третьи кучками стояли, что-то обсуждая. У касс нервно толпились пассажиры с дорожными сумками и узлами.

— Что случилось? Чего ты плачешь? — поинтересовался Марис.

Девушка окинула его оценивающим взглядом, потом опустила невинные глаза и робко обронила:

— Я такая несчастная! — На красивом личике неподдельное страдание и боль.

— В чем дело? Кто-нибудь умер? — с беспокойством проговорил парень.

Девушка молча поднялась и повернулась к нему спиной. На совершенно новых джинсах, как раз на заднице, Марис увидел большое свежее пятно от масляной краски.

— Вот, — снова всплакнула девушка, — отец подарил мне на день рождения! — Она захныкала и, закрыв лицо, опять села на скамейку.

— Ну перестань! — старался ее успокоить Марис. — Большое дело — джинсы! Купишь новые, такие же, большое дело!

Девушка опустила руки и подняла на Мариса удивленный взгляд.

— Как же я куплю? У меня нет денег.

— Стой, стой, — стал размышлять Марис. — Что это за краска? Где ты так разукрасилась?

Она улыбнулась сквозь слезы. В своем простодушии девушка действительно была очаровательна.

— В общежитии, в коридоре. Там окрашен пол. Я торопилась на автобус и как корова на льду поскользнулась. Упала и вот — испортила новые джинсы. Отец меня убьет. Я не могу в них дома показаться…

— Где ты живешь?

— В Цесисском районе.

— И тебе надо ехать домой?

— Надо. Выходные дни, родители ждут. — Девушка немножко успокоилась и говорила уже связно.

— Что же с тобой делать? — Ему было жаль девушку. — Как тебе помочь?

В ее карих глазах вспыхнула надежда. Она ждала, что он скажет.

— Послушай, — в голове его мелькнула какая-то мысль. — Да нет, это неудобно.

— Что неудобно? — оживилась девушка.

— Поехать ко мне домой…

— А что? — заинтересовалась она. — Что будет?

— У меня дома есть авиационный бензин, и уайт-спирит тоже. Пока пятно свежее, его можно вычистить. Но как ты поедешь ко мне вечером? Я живу один…

Девушка была в нерешительности. Лицо страшно озабоченное, потом оно вдруг прояснилось.

— А что такого? — озорно воскликнула она. — Что тут плохого! Я вижу — парень ты порядочный, ведь ты ничего плохого мне не сделаешь? — она вопросительно смотрела на Мариса.

— Тогда поехали! Сейчас будет мой автобус.

Они пошли.

— Как тебя зовут? — повернул к ней голову Марис.

— Байба, а тебя?

— Марис. Значит, будем знакомы!

И оба засмеялись.

В автобусе они дружески болтали о поп-музыке, дисках, записях, кассетах, популярных певцах. Байба была по-своему наивна, может быть, даже ограничена, но в то же время довольно ушлая, пришел к выводу Марис.

Когда они поднялись на третий этаж его дома, Марис, приложив палец к губам, шепнул:

— Только тихо. Неудобно получится, если соседи тебя увидят.

— Соседи? — смешалась Байба.

— Ну да. Я снимаю комнату у хозяев.

Он бесшумно отпер дверь, и они вошли в квартиру. Но все равно одна дверь приоткрылась и кто-то посмотрел им вслед.

В комнате Марис ей сказал:

— Сними джинсы. Я не буду смотреть. Посиди тут, — он показал на полумягкий стул у телевизора.

Байба ловко, без стеснения сняла джинсы и, оставшись в почти прозрачных кружевных трусиках, вызывающе стояла посреди комнаты. Марис не успел отвернуться и уже не мог отвести глаз от тела девицы. Только теперь он ее по-настоящему увидел. Несмотря на девичье, как бы даже наивное личико, у нее была фигура зрелой женщины: круглый зад, развитая грудь, длинные, красивые стройные ноги. Ее светлая кудрявая детская головка, казалось, не могла принадлежать телу этой женщины.

Марис схватил джинсы и убежал в ванную комнату. Разыскал бензин и стал энергично чистить.