Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

Вокруг — насколько видит глаз — пески и пески. На горизонте садится красно-фиолетовое солнце, бросая отсвет на бледное, но уже в звездах небо. Тяжело груженные машины движутся медленно. Вскоре однообразная и ребристая поверхность пустыни становится холмистой. То тут, то там видны разные колючки — растительность пустыни. Дорога ведет в долину между двумя холмами. Когда машины проезжают самое узкое место, из-за холма раздается резкий хлопок, и красная ракета взвивается в небо. Мужчина, сидящий в кабине первой машины рядом с шофером, каким-то предметом шарахает по голове водителя и резко останавливает грузовик. В него врезается идущий сзади грузовик, третий — соответственно во второй, а четвертый — в третий. Сидящий на грузе в последней машине араб молниеносно убивает из автомата своего спутника и открывает огонь по тем, кто находится в других машинах. Уцелевшие с криками, отстреливаясь, выпрыгивают из машин и бросаются за холм. Но оттуда и с другой стороны доносится треск ручного пулемета. Люди останавливаются. И тут из громкоговорителя раздается по-арабски приказ: «Руки вверх! Бросить оружие на землю! Любое ваше движение — для вас смерть!» Охрана грузовиков бросает оружие и поднимает руки кверху. Со всех сторон их сразу окружают солдаты с автоматами «узи» наизготовку. Одни быстро собирают автоматы Калашникова, другие защелкивают наручники на запястьях арабских террористов. В воздухе появляется вертолет и приземляется. В него заталкивают террористов, затем туда же в качестве охраны садятся несколько израильтян, которые выбрасывают из вертолета какие-то вещи. Вертолет взмывает вверх и исчезает из виду. Офицер коммандос пожимает бойцам руки — особенно тому, который сидел в кузове последнего грузовика и стрелял, и тому, который в кабине первой машины ударил по голове шофера. А затем офицер их обнимает. Оба «араба» срывают свои чалмы. Старшего из них зовут Эшколи. Он капитан израильской разведслужбы «Моссад».

— Молодцы, — говорит командир коммандос. — Хорошо поработали! — Он снова обнимает обоих моссадовцев. Остальные, окружив их, весело болтают о том о сем. Все они — и командиры, и бойцы — очень дружны между собой и с людьми «Моссад».

Наконец солдаты спецкоманды быстро переодеваются в арабские одежды, которые выбросили из вертолета, вешают себе на шею автоматы Калашникова, садятся в машину и караван продолжает свой путь.

Глава сорок четвертая В КАФЕ «РИГОНДА»

В кафе «Ригонда» народу было немного. Шота пока заказывал только сок и пирожные. Елена нервничала. Придет или не придет? Не побежала бы в управление к своему шефу. В том, что Ольга — агент, Елена не сомневалась. Ей это было ясно с самого начала. Но кому она служит? Загадка. А может, не побежит к шефу — времени мало. На всякий случай к ней приставили хвоста. В бюро пропусков тоже будут следить в оба. Кроме того, Ольга здорово опьянела — надо хоть чуток проспаться. Только вот, не дай Бог, проспит еще… Да нет, эта из-за денег побежит хоть на край света. «Не дала ли я маху, запугивая Ольгу?» — спрашивала себя Елена.

Шота глянул на часы. Двадцать минут восьмого. Он бросил взгляд на входные двери и расплылся в улыбке:

— А вот и моя дамочка. Носом чую, — с сильным кавказским акцентом сказал он. Затем поднялся со своего места и направился к Ольге, которая в растерянности стояла у входа и смотрела по сторонам. — Захады, генацвале, захады! Нэ бойся, я нэ укушу! А это наша Елена! Узнаешь? Очень хороший женщина, я ее лублу, но тыбя я буду лубить болше! Нэ веришь? Я тэбе докажу, генацвале! — Он чуть не силой усадил Ольгу за столик и щелчком пальцев подозвал официанта. — Что ест-пит будэм, дарагые дамы! Заказывайте, сегодня у нас баальшой празднык! Я на свободу вышел, и это ты мэня освободил, генацвале, золотая женщина, брильянт ты мой! — он поцеловал кончики своих пальцев. Затем, прицокивая, сказал еще несколько слов по-грузински и сел на свое место.

Елена широко улыбнулась и подмигнула Ольге.

— Видишь, подруга, какой у нас галантный кавалер?

Шота нетерпеливо ерзал на стуле, потому что официант все не подходил.

— У нас, в Грузии, так ныкто не работает, так нэлзя работать! — он вскочил и отправился на поиски официанта.

— Надеюсь, ты никому не разболтала про нашу встречу? — Елена сделала строгое лицо.

— Ну что ты! Я ж не дура.

Через несколько минут вернулся Шота вместе с официанткой, которая несла большой поднос.

— Здесь, здесь, прашу, — Шота буквально пел, помогая официантке расставить закуски на столике. — Я ей дал полштуки и нэмного погладыл по круглой попочке…

Официантка бесстыже заулыбалась, потом ушла, подчеркнуто вертя задом.

— Ешьте, пэйтэ, радуйтэсь, генацвале! Я сегодня очень добрый! У мэня дэнь рожденья — я снова родылся! Из турмы выйты — это больше, чем родыться снова! Это все равно, что два илы тры раза родыться! — он налил дамам шампанского. — Вам наравится шампанское? Если нэ наравится — пейтэ коньяк, ликер или вино. Что хотыте! Все, что хотыте! — Шота говорил без умолку, не давая Ольге опомниться. А она ликовала.