Последняя из Лунных Дев

– Ну, что Хизер совсем отбилась от рук. И что Дарси уже покатилась по той же дорожке. Что если он не найдет на них управу, не станет держать в узде, то произойдет что-то ужасное. И вот это ужасное произошло… – Ее голос осекся от наплыва эмоций, и Сьюзен отвернулась, обмахивая ладонью набрякшие в глазах слезы. – Просто так тяжело порой вдруг оказаться правой. Знаете, бывает, возникает какое-то скверное предчувствие – и ты просто знаешь, что приближается что-то плохое. А потом это случается – и ты без конца ругаешь себя, потому что знала. Знала – и не остановила. Вот с чем я жила все эти годы.

Лиззи искала, что ей на это ответить, как вдруг уловила дух едкой сырости, промозглой темноты. Сочетание запахов плесени и свежевырытой земли. В кафетерии стоял такой густой аромат заварного кофе и выпечки, что вплоть до этого момента Лиззи не замечала источаемого Сьюзен запаха. Однако теперь она безошибочно ощущала эти глубинные слои ее душевного состояния. Потерю. Раскаяние. Терзающую сердце скорбь.

И не успела Лиззи себя остановить, она в непроизвольном порыве сочувственно пожала Сьюзен пальцы:

– В том, что произошло, нет вашей вины. Мать не способна уберечь своих детей от всего, что может с ними случиться.

– Конечно, не способна. Особенно когда ей этого не позволяют.

– Не позволяют? Я что-то не очень понимаю.

– Фред не позволял мне их приструнивать и как-то наказывать. Вообще ни за что. Он говорил, это его дело. Его, мол, дочери – его забота.

– Не позволял вам приструнивать собственных дочерей?!

Сьюзен оторвала взгляд от большого пальца, на котором снова стала отколупывать лак, и вскинула глаза на Лиззи. По ее левой щеке скатилась слеза.

– В том-то все и дело. Они не мои дочери. В смысле, юридически.

Лиззи изумленно заморгала. При всем широком освещении трагедии Гилмэнов восьмилетней давности эта мелкая подробность осталась никем не замеченной!

– Он прежде был уже женат?

– На Кристине, – кивнула Сьюзен. – Еще школьная его зазноба – можете поверить? Она погибла при пожаре. То ли из-за неисправности проводки, то ли еще из-за чего. Фред тогда повез девочек на ужин к своей матери. Когда вернулся домой, все было кончено. Ее обнаружили в ванне. Решили, что она, должно быть, пыталась укрыться там от пламени.

Лиззи подавила внутреннюю дрожь, изо всех сил стараясь не представлять эту жуткую картину.

– Сколько же лет было девочкам, когда вы с Фредом поженились?

– Хизер было три, а Дарси – всего полтора.

– То есть вы их вырастили.

Сьюзен кивнула, смахивая еще одну слезу.

– Я – единственная мать, которую они знали. Вот только мне никогда не разрешалось по-настоящему быть их матерью. Фред никогда не позволял мне забыть, что это его дочки, а я… пришлая. Так, сбоку припеку.

Лиззи почувствовала, как в ней вновь вскипает гнев на Фреда Гилмэна.

– Но ведь он же на вас женился.

– Получается, ему не столько нужна была жена, сколько домработница. И я ему удачно подвернулась. Я как нельзя лучше подходила на это место. К тому времени, как я поняла, на что подписалась, я уже слишком полюбила его дочерей – то есть наших дочерей, – чтобы от него уйти. Если бы я ушла, у меня на них не было бы ни малейших прав. Я бы никогда их больше не увидела.

– Значит, официально вы их не удочеряли?

– Нет. – Сьюзен утерла глаза, размазывая под ресницами тушь. – Я хотела их удочерить, но Фред даже говорить об этом не желал. Дескать, у них уже была мать – и это была не я. И неважно, что они не помнят никого, кроме меня, кто бы пел им колыбельные перед сном или гладил по головушке, когда они болели. Главное, что он помнил.

– Знаете, это выглядит так, будто он немного…

– Одержим? – с горечью договорила Сьюзен. – Да, именно так оно и было. Кристина для него была будто какая-то святая. А усугублялось все еще и тем, что девочки выросли прямо ее вылитой копией – особенно Хизер. Всякий раз, когда Фред смотрел на нее, то видел Кристину. Мне кажется, именно поэтому он ни в чем не мог ей отказать. Даже когда следовало бы. Я пыталась ему это объяснить. Предупредить его, что Хизер взрослеет слишком быстро – точнее, что обе они взрослеют не по годам. Но он и слышать ничего не хотел. Только зыркал на меня недовольно и говорил, чтобы я не лезла не в свое дело.

Когда Сьюзен это говорила, щеки у нее даже побагровели. И Лиззи, можно сказать, вздохнула с облегчением: ей куда легче было видеть возмущение этой женщины, нежели ее глухую боль. И все же ей следовало действовать очень осторожно, если она хотела, чтобы Сьюзен продолжала говорить.

– Я знаю, как вам тяжело, Сьюзен, и понимаю, что вам меньше всего на свете хотелось бы это обсуждать… но я искренне хочу найти того, кто погубил ваших дочерей. И, разговаривая с вами, я, может быть, сумею как-то собрать воедино все то, что упустила тогда полиция. Вы готовы ответить мне еще на несколько вопросов?

Судя по ее виду, Сьюзен была уже совсем в растрепанных чувствах, однако все же кивнула:

– Спрашивайте все, что вам нужно.

– Вы сказали, Хизер слишком быстро взрослела. Что вы имели в виду?