Последняя капля сталактита (Триптих "Время драконов" часть 3)

И всех, кто считает, что нога иль кулак есть мерило человеческих отношений. Потому я и стал заниматься им — ещё с третьего класса. Чтоб если уж вынудят — не драться, а защищать свои жизнь и достоинство до конца того, кому они чем-то помешали.

И Керосин считал тогда также. И хватит об этом —

: ПРОТИВНО.

— Керосин, дурила, переломал своему все пальцы: вошёл в клинч, а в кетче это же самая настоящая провокация... И никакой каратмэн или боксёр в клинче против владеющего кетчем иль айкидо гроша ломанного не стоит.

: Выволакивай теперь этого додика из Системы на собственных руках... Очень хочется напомнить Керосину анекдот про русского охотника, медведя и чукчу.

Ну, а Удав — ушуист тот ещё. Чёрт знает, какой у него пояс — ни разу на эту тему мы с ним не общались,— потому что я вообще не любитель трендить на подобные темы,— но выглядит это красиво. У-шу — это ведь даже не борьба: искусство,— для тех, кто понимает, конечно... Минуты полторы Удав развлекает нас школой пьяницы ( кошка, поймавшая мышь ),— затем, когда дымовые эффекты делают невозможным дальнейшее продолжение этого волнительного для нервов зрелища, просто — словно не существует для его двухметрового роста “пищеровского” потолка свода — отходит в сторону. И его гэбэшник врезается в стену. В монолит. То есть удавлетворяется и вполне, и полностью, и целиком. Окончательно.

— Получил полное УДАВЛЕТВОРЕНИЕ,— замечает по этому поводу СашкаМ.

: Правильно. Здесь вам не там. Здесь не родной спортзал с матами —— впрочем, насчёт мата я погорячился. И — извиняюсь.

— Ну и ладно.

Двое других гэбэшников вообще оказываются слизнями — валяются у наших девчёнок в ногах, плачут ( оказывается, они это умеют!..),— молят о пощаде...

: Как в дешёвом кино.

— Смотреть противно.

: Одно слово — мразь. Но разве настоящий человек пойдёт к ним служить???

: Это ж как надо себя не уважать —

— Не ЦРУ, не ФБР, и даже не Моссад: тут ни идеями, ни честью, ни любовью к своему народу, ни силой духа даже не пахнет... Только калом и мочёй.

— Прёт от них, кстати, жутко. Даже волок перекрывает. Брезгливая Светик вынуждена зажать ноздри — у неё слишком тонкое обоняние.

... а потом настаёт рутина. Народ расползается от дыма по своим гротам; мы отволакиваем трёх обездвиженных “ландскнехтов с чистыми руками, грязной жопой и хорошо намыленной шеей” в грот Парашют — есть у нас один такой очень своеобразный грот в Правой системе,— не так, в общем, далеко от выхода. Мы только недавно его нашли — вскрыли один старый завал — так что “наверху” о нём никто знать не может.

Вход в него узкая щель, но не такая, чтоб не пропихнуть человека, даже если он не очень этого хочет — и мы буквально в два тычка каждому легко пропихиваем их внутрь. Тем более, что от этой щели в гроте до пола метра два падения, то есть выпадения ( см. название грота ) в неглубокую ( около полуметра ) лужу с жидкостью характерно чёрного цвета: “Чёрное море” — так мы её называем. Так что без воды они у нас там не останутся — весь пол этого грота покрыт где слоем воды с грязью, а где чёрной грязью с водой: юрская глина, довольно знаменитая в Ильях. В этом гроте её целый пласт выходит,— водоупор —

— Да и сверху там капает...

: По всему гроту, в общем. Так что наши чёрные гэбэшники по своему внутреннему колору очень с этим неприятным гротом гармонируют.

— Затем мы закрываем щель, ведущую в грот, плитой подходящих размеров и веса ( даже вдвоём сдвинуть её с места не очень реально ), прикрывая её для пущей звукоизоляции слоем земли, бута и глины — и наваливаем сверху ещё немного всяких камней и гнилых крепяных обломков — для маскировки и просто так, “на всякий случай”: потому что “случаи разные бывают”, а это теперь наши заложники. Уж очень не хочется, чтоб эта история впоследствии нам как-нибудь ‘аукнулась’...

Но мы знаем, как обезопасить себя от её последствий. Чуть позже мы “возьмём у них интервью” — пусть закладывают “под запись” на свой же чудо-магнитофон и себя, и свою грязную “контору” со всеми её секретами — заодно представив данный случай банальной игрой капризных сил примуса, да внутригруппового пережорного мордобоя — в которых никто, кроме их личного раздолбайства, виноват не был. Чтоб неповадно было потом пытаться подвести под наши действия какую-либо “статью”... Но запись без нейтральных свидетелей, даже подтверждённая письменным объяснением — пипифакс, и потому в гроте Парашют мы закрываем лишь троих, наиболее пострадавших от наших рук и мозгов ( предварительно всё-таки оказав им некую ритуальную медицинскую помощь: мы — не они ),— двоих же самоходных товарищей ( которые совсем сыкло ) мы с Мамонтом и Пищером выводим на поверхность:

: Местным мы тоже кое-что должны.

— Небольшой аттракцион: “на воре шапка горит”... Русский народный то есть. И в предчувствии этого аттракциона гэбэшники наши слегка мандражируют — знают, суки, как их любят в народе.