Последняя колония

– Если мы не добьемся результатов там, можно будет попробовать другие варианты, – добавил я, взглянув на Хикори, но тут же прикусил язык, увидев, что к нам приближаются Савитри и Зои.

Чтобы Зои не увидела, что осталось от убежища и тех, кто в нем укрывался, я поспешил навстречу.

Савитри протянула мне ЭЗК.

– Вам пришла почта.

– Помилуй бог, Савитри! – воскликнул я. – Мне сейчас не до глупостей. Перешлите ее Джанну.

После того как Роанок был вновь официально открыт, мне и Джейн пришлось иметь дело (к счастью, не лично) с представителями множества всевозможных СМИ, какие только создало человечество. Все они обращались с какими-нибудь просьбами, требовали дать интервью или же просто пытались, что называется, навести мосты. Первый же беспилотный курьер привез на Роанок более полутысячи подобных депеш. У нас с Джейн не было ни времени, ни желания разбираться с этим мусором, но мы знали человека, которому это должно было доставить истинное удовольствие. И Джанн Кранджич официально стал пресс-секретарем Роанока.

– Я не стала бы беспокоить вас письмом из какой-нибудь газеты, – сказала Савитри. – Это из Департамента колонизации. И с пометками «конфиденциально» и «сверхсрочно».

– Что им нужно?

– Не знаю. Я не смогла его открыть.

Она передала ЭЗК мне. На экране светилась табличка «Доступ блокирован». Год, на протяжении которого я не мог пользоваться ЭЗК, заставил меня понять, насколько сильно я зависел от нее все последнее время, а также насколько мне хотелось избавиться от этой зависимости. Поэтому я не носил ее с собой, а передал Савитри, которой из-за этого приходилось все время держаться где-то неподалеку от меня.

ЭЗК запросила пароль, проверила мои биометрические данные и после этого открыла письмо.

– Во чудеса! – воскликнул я, пробежав текст глазами.

– Все в порядке? – осведомилась Савитри.

– Конечно нет! Савитри, скажи Джейн, чтобы она как можно скорее заканчивала здесь и мчалась в администрацию. Я буду там. И еще срочно разыщи Манфреда Трухильо и Джанна Кранджича и скажи им то же самое: пусть все бросают и бегут в администрацию. Будем совещаться.

– Хорошо, – сказала Савитри. – Но все-таки что случилось? Вы можете мне сказать?

Я вернул ей ЭЗК.

– Меня снимают с должности руководителя колонии. И вызывают на станцию «Феникс».

– Ну, во-первых, от работы вас отстраняют только временно, и это хорошо, – сказал Манфред Трухильо, передавая ЭЗК с письмом на экране Джанну Кранджичу.

Они вдвоем, Джейн, Савитри и Беата, сопровождавшая Кранджича, и, конечно, я – все мы вшестером набились в мой кабинет, совершенно не рассчитанный на такое количество народу.

– «Временно» означает, что они не собираются повесить вас, как только вы сойдете с корабля. Они намерены сначала поговорить с вами и лишь после разговора примут решение.

– Похоже, Манфред, вы сможете в конце концов занять мое место, – сказал я из-за своего стола.

Трухильо взглянул на Джейн, которая стояла сбоку.

– Думаю, что для этого мне нужно будет сначала оттеснить ее, а это мне точно не удастся.

– Я не собираюсь оставаться на этой работе без Джона, – сказала Джейн.

– Вы лучше всех годитесь для нее, – отозвался Трухильо. – Никто даже не попытается оспаривать ваше положение.

– Я не сомневаюсь в своей компетентности, – заявила Джейн. – Просто я не буду заниматься этим делом, вот и все.

Трухильо кивнул:

– Как бы там ни было, отсюда не следует, что они намерены окончательно и бесповоротно сместить вас. – Он указал на ЭЗК, которая теперь оказалась в руках Беаты. – Вас, несомненно, вызывают в какую-то комиссию по какому-то расследованию. Как бывший депутат, могу сказать, что расследования обычно устраиваются для того, чтобы прикрыть чью-то задницу, а не для того, чтобы выяснить что-то у кого-то. И, опять же, как бывший депутат, знаю: у Департамента колонизации столько грехов, что ему не хватит зонтиков, чтобы прикрывать свою задницу, если начнутся неприятности.

– Но ведь они не стали бы отзывать вас, если бы вы не сделали чего-нибудь такого, что можно было бы поставить вам в вину? – ввернул Кранджич.

– Молодец, Джанн! – воскликнула Беата. – Хорошо, что мы всегда можем рассчитывать на твою поддержку.

– Беата, я вовсе не говорю, что он действительно сделал что-то не так, – повысил голос Кранджич.

Став пресс-секретарем колонии, он вновь взял Беату своей помощницей, но было ясно, что за время, прошедшее после развода, их личные отношения ничуть не улучшились.

– Я говорю, что они могли найти в его поступках что-то такое, что можно вменить ему в вину и сделать предметом расследования.

– И ведь предлог для этого есть, не так ли? – обратился ко мне Трухильо. – Ведь в разговоре с генералом Гау вы указали ему возможность спасения. Вы посоветовали ему не вызывать флот. Ведь вы не должны были так поступать.

– Нет, не должен был, – подтвердил я.

– Мне кажется, что это изрядно усложняет дело, – сказал Трухильо.

– Я могу совершенно точно сказать, зачем я это сделал. Ради успокоения собственной совести.