Последняя кража

– Знаешь, я что-то совсем не голодна. Прости, ты так старался, – Софи отодвинула от себя тарелку с почти нетронутой едой. – Наверное, это из-за сидения взаперти. Уже болит голова без свежего воздуха.

– Я тоже задолбался тухнуть в четырёх стенах, – пришлось признать очевидное. – Может, хотя бы по двору прогуляемся? Не думаю, что твоя старуха-соседка нас заложит кому-то. Там вроде и погода солнечная.

– У меня есть идея ещё лучше, – она вдруг просияла такой счастливой улыбкой, что на секунду сдавило лёгкие. Ёлочные шарики в серебристой пыльце, кусочки рождественского волшебства, – и то меркли рядом с ней. В груди больно дёрнулось, а дикое и почти маниакальное желание заставить Софи смеяться в голос крепло стремительней нарастающего пульса. Получилось бы у меня её рассмешить?

– И какая? – выдавил я из себя, понимая, что ей тоже ничего не стоило выбить меня из равновесия.

– Немного размять мышцы и поработать: я всё равно собиралась этим заняться на неделе. Весь двор ужасно забросало листьями от соседского дуба.

***

Предложение было странным и в какой-то степени нелепым, но даже обрадовало: хоть немного можно будет унять жажду движений и подышать пока что довольно тёплым осенним воздухом. Никогда не сидел взаперти, благо, и с решёткой близко не знаком, так что свободы хотел каждой мышцей. Я решил не мельтешить чёрной курткой перед возможно любопытными соседями и надел толстый свитер – солнце светило достаточно ярко, чтобы согревать землю и припекать макушку. Мысленно в очередной раз поблагодарив Молчуна за добротный набор шмоток и кинутые в сумку пачки сигарет.

Софи тоже ограничилась кофтой и брюками. Выдав мне грабли, она как заправский бригадир, с энтузиазмом принялась собирать листву в кучу. Вообще-то, мне глубоко похрен, как убивать время, но раз уж покидать этот двор опасно, то хотя бы просто выйти из опостылевших комнат стало облегчением. Настроение становилось всё лучше с каждой минутой, как переставали ныть виски, а мозг насыщался кислородом. Несложная и монотонная работа здорово убивала время. Тишина, разбавляемая шорохом листьев, не напрягала ни капли, но в какой-то момент я не сдержал любопытства и кивнул в самый дальний угол двора, где виднелся остов от старой облезлой качели:

– Не думал, что ты любительница детских развлечений.

– Осталась от прошлых хозяев, – пояснила Софи, заталкивая ворох листьев в мешок. – Дом был куплен у пожилой семейной пары, их сын давно вырос и забрал родителей в Чикаго. Я много детского барахла выкинула из подвала, а до качелей так дело и не дошло. Её нужно было выкапывать, чтобы отправить на помойку…

– Надо же, а мне казалось, в «Эльдорадо» только новые дома. Знаешь, не всегда то, что кажется безнадёжно сломанным на первый взгляд, должно быть выброшено, – задумчиво протянул я, бросив на землю грабли. Подошёл к железным столбам и бегло осмотрел конструкцию, чувствуя на себе удивлённый взгляд. Вердикт вышел однозначный: – Всего-то нужно, подтянуть пару болтов и покрасить. Если хочешь, могу заняться, – предложение вылетело на автомате, как ещё один вариант избавления от безделья. Такими темпами за неделю дойду до выпиливания лобзиком деревянных игрушек. Или свихнусь.

– Было бы здорово, – резво подскочила ближе Софи, кинув мешок и перчатки на землю рядом с уже собранной кучей листвы: – Ты сумеешь? Это даже странно, что ты справляешься и с трубами, и с болтами…

– Ничего странного: просто туда, где живу я, никогда не приезжают сантехники или электрики. Следить, чтобы трейлер не развалился к херам, приходится самому, – я с насмешкой поднял вверх руки в безоружном жесте, демонстрируя мелкие шрамы на ладонях: мне перчатки были не нужны. – Пару раз дало током, ещё пару менял разбитое стекло в окне, ну и не говоря уже о попытках вскрыть пол, чтобы достать сдохшую крысу. У меня весёлая жизнь, – мне, и правда, становилось весело, особенно когда Софи с уморительным интересом начала изучать эти следы на коже. В её глазах горело почти детское любопытство, и она даже закусила губу, когда её пальцы потянулись было дотронуться, но тут же спешно отдёрнулись.

– Прости, – пробормотала она, но я моментально перехватил этот неловкий взгляд:

– Соф, я же не кусаюсь. Ты можешь меня касаться, если, конечно, хочешь, – так и не опустив рук, разрешил я, не дыша наблюдая за её настороженной реакцией. По позвоночнику прокатились мурашки до самых коленей, потому что каждой клеткой я ощущал нашу черту, словно нарисованную алой краской.

Да к чёрту её, к чёрту всё, все эти аксиомы, что мы из разных миров.

«Дотронься» – смешная мысленная мольба атеиста, и только учащённый пульс выдавал, как сильно этого хотелось. Чтобы Софи шагнула сама, сама стёрла раздражающую грань. Будто услышав, она робко провела кончиками пальцев по моей ладони, к первому шраму от пореза. Щекотно. Так сильно, что вздрогнул, а потом весь контроль забрала азартная мысль, вдохновлённая этим простым, до одури приятным жестом.