Последняя любовь Хемингуэя

Хемингуэи пробирались к центру карнавала – площади Сан–Марко. Но это было трудно сделать. Толпы людских тел затромбировали узкие средневековые улочки, и еще здесь же, в неимоверной тесноте, умудрялись не только плясать, но и водить быстрые хороводы. Хемингуэй, в плаще Казановы, крепко держал за руку Мэри, чтобы она не потерялась в толпе. Приходилось идти медленно, продираясь сквозь наэлектризованную радостным весельем толпу. Еще более задерживался их темп в результате частых остановок возле наспех разрисованных прилавков и очагов огня, где продавалось вино, привезенное со всей Италии. Хемингуэй не мог отказать себе в желании попробовать стаканчик неизвестного ему вина и, с каждым стаканом, новый сорт вина ему нравился все больше и больше.

Уже стемнело, когда они пробрались по Пьяцетте на площадь Сан-Марко и остановились у базилики. Площадь была украшена лентами и гирляндами, и чуть ли не все гуляющие были в маскарадных костюмах. Здесь Хемингуэй договорился встретиться с Адрианой. Поэтому он сюда так упорно стремился и тянул за собой Мэри.

–Смотри, какое великолепие?! – Крикнул он на ухо Мэри.

Музыка оркестров, песни и гам людей, скинувших узы условности поведения, сливались в один шумовой поток, наглухо забивающий человеческие уши.

Густой, замешанный на многовековых традициях и фантазиях, фон народного гуляния, был главным героем венецианского карнавала.

–Очень весело! – Прокричала в ответ Мэри. – Не отпускай меня от себя далеко.

–Хорошо! Пойдем, вклинимся в хоровод!

Они разорвали один внешний круг, потом другой и встали в цепь неизвестно какой окружности хоровода. А он двигался, то по часовой стрелке, то напротив, притопывая и приседая, сходясь и расходясь, с шутками и смехом беспрерывно, будто перпетуум мобиле, наконец-то созданный венецианцами, вопреки всем физическим законам. Уставшие выходили из круга, подкреплялись бокалом вина и вновь плясали. От костюмов Коломбин, Арлекинов, Пьеро и множества других одеяний без названия, пестрело в глазах. Хемингуэй видел нескольких импозантных Казанов и почувствовал себя членом их братства. Хотелось кружиться, петь, всех обнимать и целовать, как делали другие и плакать от счастья, что у тебя больше нет никаких проблем, кроме веселья.

Задохнувшаяся от бега по кругу Мэри, крикнула Хемингуэю:

–Когда-нибудь этот танец закончится?!

–Никогда! Он вечен, как сама Венеция! – Радостно прокричал в ответ Хемингуэй.

–Давай отдохнем?

–Подожди еще немного! Давай напляшемся от души, на всю жизнь! Когда еще представится такая возможность!

И он весело во всю свою глотку, как рыбак во время шторма, загоготал, и его смех подхватили танцующие рядом, и он естественно вписался в необузданное веселье. Женская цыганская маска, в восторге от его гомерического хохота кинулась к нему на шею и он, отпустив руку Мэри, захватил в свои сильные объятия цыганку. Она громко смеялась и целовала Хемингуэя, а он ее, точно также – целовал и смеялся. Но вот цыганка, привлеченная новым зазывным криком, выскользнула из его рук и бросилась на шею другому. Хемингуэй, несколько разочарованно, остановился на бегу, но его снова, кто-то схватил за руку и вовлек в хоровод. Он взял чью-то руку и почувствовал, что это рука не Мэри. Действительно, ему широко улыбалась Коломбина без маски. И он улыбнулся ей в ответ, забыв о потерянной в танце Мэри, об ищущей его Адриане, и необходимости ее поиска самому. Коломбина призывно улыбалась ему, он улыбался ей в ответ. Она схватила его за руку, и они ринулись прочь из круга. Кажется, они остановились возле Кампанилы. Запыхавшиеся, они рассматривали друг друга. Коломбине было лет тридцать, и она произнесла что-то по-итальянски. И Хемингуэй ответил по-английски.

–У-ю! – Удивленно присвистнула итальянка. – Американо?

–Си! Си! – Радостно ответил ей Хемингуэй, обрадованный тем, что она его поняла и он ее тоже.

Она, улыбаясь, потащила его к разносчику напитков. Хемингуэй взял два запечатанных бумажных стаканчика с вином, бросив на поднос деньги. Они стали пить вино. Коломбина продолжала что-то щебетать, видимо, приглашала к себе в гости. От холодного вина Хемингуэй пришел в себя. С этой Коломбиной хорошо, но в каком костюме Адриана? Может тоже в костюме Коломбины – символе чистоты и нежности. Вот поэтому Коломбина должна быть без маски, показывать своим открытым лицом любовь только к одному мужчине. Но и мужчина должен быть всегда рядом с ней. Вот и эта Коломбина нашла, наконец, себе Казанову. Кругом бегали и плясали другие Коломбины, но не Адрианы. А итальянка продолжала что-то ему рассказывать, видимо, не собираясь его сегодня покидать. Она нашла своего мужчину, прижималась к нему всем телом, и даже укрылась полой его плаща Казановы. А где, Мэри? Ничего сама доберется до дома. Надо было крепче держаться за мужа, успокоил себя Хемингуэй. И он, схватив чужую Коломбину за руку, пошел с ней через площадь, ища свою Коломбину. Почему-то он верил, что Адриана должна быть именно в этом костюме.