Последняя любовь лорда Стентона

Хмурое выражение исчезло с лица короля, к удивлению Стентона, взгляд его стал лукавым.

– Вы так думаете? Держу пари, мисс Джеймс превзойдет любого из секретарей министерства в умении подмечать детали.

Их разговор привлек внимание остальных присутствующих. Три секретаря прервались и подняли голову. Разумов повернулся и приподнял бровь.

– Пари? И каковы же ставки?

– В этом нет необходимости… – начал Алекс и увидел, как потемнели от испуга и гнева синие глаза мисс Джеймс, обращенные к королю.

– Ставлю на то, что мисс Джеймс запомнит больше цифр из списка за отведенное время, чем любой из ваших секретарей. Что скажете?

– Ваше величество!

Тот с усмешкой посмотрел на Кристину:

– Что? Ты должна постоять за честь Иллиакоса, Афина. Разумов, напишите несколько цифр, скажем пятнадцать, и никому не показывайте, пока мы не будем готовы. Эти молодые люди, – он указал на секретарей, – и дама, – последовал кивок в сторону Кристины, – запишут все, что они успели запомнить. А мы выступим в роли судей.

– И какой выигрыш? – поинтересовался фон Хаас. В его всегда грустных глазах вспыхнул азарт. – Это тоже важно. Нами движет не только интерес и желание отстоять честь.

– Не уверен, что сейчас стоит говорить о выигрыше, ваше превосходительство, – вмешался Алекс, надеясь, что раздражение его не стало очевидным.

– Отчего же, – вступил Разумов. – Пятнадцать цифр, говорите? А каков будет лимит времени?

– Допустим, отсчет до десяти. Медленно. Как вам?

Разумов засмеялся и кивнул:

– Подходит. Садитесь, господа секретари и вы, мисс Джеймс.

Мужчины опустились на стулья, а Кристина осталась стоять, потупив взгляд.

Алекс выругался про себя. Обычно он спокойно относился к проявлениям не лучших черт человеческой натуры. Мужчины, наделенные властью, часто сумасбродны, король вел себя относительно спокойно, за годы дипломатической работы Алексу доводилось видеть и не такое, у него не было причин для крайней степени раздражения. Он посмотрел на дядю, надеясь, что тот найдет решение, однако сэр Освальд лишь пожал плечами. Что ж, ответ предельно ясен, как любил говорить тот же сэр Освальд. В действиях короля прослеживался некий замысел, понятный лишь ему одному. Если он желает таким образом расслабиться, прежде чем сделать следующий шаг, так тому и быть.

– Я знаю, на что мы поспорим! – с восторгом сообщил Разумов. – На бутылку лучшей водки!

– Если выиграете вы, – заметил король. – Если я, то бутылку узо.

– А я выбираю коньяк, – произнес фон Хаас.

Алекс позволил себе повернуться к мисс Джеймс и задержать взгляд. На ней было то же платье, что и утром, в котором он видел ее в гостиной, когда вернулся с прогулки: бледно-желтое с воланами более темного оттенка того же цвета и кружевом на лифе, оно удивительным образом делало глаза ярче. Или они блестели от гнева?

Она подняла взгляд от стола и устремила его на короля, впрочем, он казался спокойным, почти отсутствующим. Король, а за ним и остальные мужчины подобрались и расправили плечи. Подобное поведение не могло успокоить Алекса, ведь ясно, что причиной его стало не уважение, а обычный мужской интерес к даме. Он и сам не исключение, жаль, что сейчас этот интерес с трудом удается сдерживать, как и прочие чувства, дающие о себе знать всякий раз, когда мисс Джеймс входит в комнату. Черт, что греха таить, это случается, даже когда ее нет рядом, а он просто вспоминает о ней.

– Дело всего-то в бутылке крепкого алкоголя и чести короля, мисс Джеймс, – произнес фон Хаас. – Вы ощущаете груз ответственности на своих хрупких плечах?

Вопрос остался без ответа, лишь король фыркнул и махнул рукой.

– Граф, прошу вас, запишите цифры.

Разумов окинул взглядом Кристину с головы до ног и потянулся к стопке листов.

– А вы четверо отойдите в сторону и отвернитесь! – скомандовал он.

Алекс сжал стакан. Мисс Джеймс стояла спиной к нему, повернув голову к окну так, что он мог видеть ее профиль. Со стороны могло показаться, что она слушает музыку и очарована мелодией. Рот чуть приоткрыт, подбородок вздернут, будто в ожидании поцелуя. И воздух уже дрожит, наполняясь страстью, и тело поддается ее воздействию, и…

Разумов хлопнул ладонью по столу и поднял руку с листком.

– Не сочтите за труд, сэр Освальд, начните отсчет. Итак, вы можете повернуться.

Мисс Джеймс и три молодых человека впились глазами в листок. Стентон машинально принялся считать про себя. И вот уже дядя дал отмашку, и граф положил листок, перевернув цифрами вниз.

– Можете записать, что запомнили.

Глядя, как сэр Освальд собирает листки, король Дарий самодовольно подбоченился в кресле и вскинул голову. Алекса одолевало противоречивое чувство: с одной стороны, он желал мисс Джеймс победы, с другой – хотел сбить спесь с короля.

Четыре листка легли на стол перед Разумовым, и он перевернул принадлежащий мисс Джеймс. Король склонился в сторону, заглянул в него и вскрикнул от восторга:

– Ха! Что я говорил? Узо! Так больше никто не сможет!