Последняя любовь поэта

На яблони напали мохнатые черви. Объедали листья, вили паутинные гнёзда, десятками ползали по стволам. Садовницы собирали их от зари до зари, но червей не убывало — никогда их столько не было в садах Лампсака. Пришлось нанять чуть ли не сотню мальчишек и девчонок. Те кое-как справились. Обошлось это недорого — детям Неофрон платил по оболу раз в три дня, но хлопот с ними было много.

Только истребили червей, начали вдруг падать овцы. Наелись какой-то ядовитой травы.

Что ни день, то новые заботы и неприятности, а тут еще Миртилла... Феокрит у нее в плену. Живет, правда, по-прежнему у него, Неофрона, умно беседует, старается, видно, не обидеть хозяина, но душой он там, в ее домишке. Повадился повторять одни и те же стихи:

«Гибнут деревья от стужи, от засухи гибнут потоки,

Птицам погибель — силки, сеть и капканы — зверям.

Гибель мужчине — от нежной красавицы...»

Иногда Неофрон думал теперь о знаменитом друге с немалым раздражением. Чем это только все кончится?.. Пожалуй, уедет и ее с собой возьмёт. Угораздило же меня пригласить тогда эту девчонку на пир. Подумаешь, Архиппа какая выискалась, да и Феокрит тоже хорош... И Софокл, правда, потерял голову, но не в такие же лета. Похоронил двух любимых жен, дожил до старости, а уж потом влюбился в эту самую Архиппу. Ну, мало ли что со старым человеком не бывает, а Феокрит ведь совсем еще не стар. О чем только такой человек может часами рассуждать с ничему не учившейся девчонкой?..

Часто думал Неофрон о госте-поэте. Вспоминал примеры. Не один Софокл. Перикл, Сократ... И равный богам Эпикур. Он, говорят, не только беседовал со своей ученицей, гетерой Леонтион. Любил ее. Но умница Леонтион философский трактат написала, а Миртилла... Развязаться бы с ней Феокриту да жениться на богатой вдове, лет сорока. За такого мужчину любая пойдёт. Можно найти в Лампсаке, если как следует поискать, а если не здесь, то в одном из соседних городов. Тогда и в Египет, на царские хлеба, не за чем возвращаться. Останется здесь, а свадьбу отпраздновали бы у него, Неофрона. Опять честолюбивый эпикуреец подумал о свитках будущей биографии. Хотят не хотят, а когда-то напишут, что великий поэт Феокрит женился по совету своего друга Неофрона из Лампсака, который…

Неофрон всё же богатой вдовы для друга не подыскивал. Чувствовал, что ничего из этого не выйдет, — пожалуй, ещё и обидится. У Феокрита всё по-прежнему. О гибели мужчины от нежных красавиц, правда, перестал твердить, но теперь новая песня. Повторяет чуть не каждый день:

«Всюду весна, и повсюду стада, и повсюду налились

Сладким сосцы молоком, юных питая телят.

Девушка мимо проходит красотка; когда же исчезнет,

Чахнут, тоскуя, быки — с ними зачахну и я.»

Неофрон терпеливо слушает влюбленного друга, иногда поддакивает, но мысли у него ревнивые и злые. Убрать бы эту Миртиллу из Лампсака... Жаль, что не рабыня — купил бы тайком, не жалея денег, да и отправил куда-нибудь подальше.

Много огорчений у помещика-философа. Жатва, для которой не хватает рабов, мохнатые черви, падеж овец, а больше всего гетера Миртилла. Из-за неё не удастся, пожалуй, увековечить своё имя в будущем жизнеописании поэта Феокрита.

XI

На берегах Геллеспонта и Пропонтиды нет города больше Лампсака, но и в нём, как и в маленьких, — что ни случись, все тотчас же становится известным. Рабы переносят новости из дома в дом. Соседки выбалтывают их, сидя по вечерам у ворот. Рыночные торговки умеют и товар свой продать, и набраниться вдоволь, и рассказать множество былей и небылиц кому только слушать не лень. Варвары, пока не научатся по-гречески, больше молчат, а эллины говорят, говорят, всюду говорят.

На краю города среди масличной рощи белеет на холме храм Аполлона, небольшой, но на редкость красивый. Жители Лампсака к нему присмотрелись, красоты не замечают — много храмов в городе, но приезжие и проезжающие, даже много видевшие иностранцы, любуются и удивляются. К храму с двух сторон ведут широкие мраморные лестницы. На террасах, увитых виноградом, много места и довольно тени. Здесь женщины любят толпиться, когда окончены жертвоприношения и молитвы. Глазеют на наряды богатых горожанок и гетер. Разыскивают знакомых, приехавших из деревень помолиться солнечному богу, а заодно кое-что купить и продать. Разговоров там столько, что самая свежая новость к обеду уже не новость.