Последняя одиссея

– Думаете, у кого-то есть та страница – или хотя бы часть ее, – и по ней пытались воссоздать астролябию?

– Может, им даже удалось собрать собственный Ключ Дедала.

Если монсеньор прав, то у врага уже могут быть обе половинки головоломки: и карта Бану Муса, и копия астролябии.

Ро пожал плечами:

– Повторяю, это лишь догадка – если вообще не плод воспаленного воображения усталого священника. Так или иначе, астролябия в Оксфордском музее датирована восемьсот восемьдесят пятым годом, а это тысяча четыреста восьмидесятый год по Григорианскому календарю. Если я прав, то некое тайное общество до сих пор хранит тайные знания и наш враг – часть этого самого общества. Как вы заметили, они о сокровищах осведомлены куда лучше любого из нас.

– Может, вы и правы, – признал Грей.

Он посмотрел на Ро, в который раз поражаясь его сходству с Вигором Вероной. Дело было вовсе не во внешности, а в том, что старый священник обладал тем же острым умом.

Сейхан махнула рукой в сторону музея.

– Все это хорошо и прекрасно, но с кем мы тут встречаемся и что вы там говорили о познании врага?

Ро, прищурившись, посмотрел в небо.

– Становится жарковато. Предлагаю искать ответы внутри, где прохладнее.

Грей смахнул со лба капли пота. Предложение пришлось ему по душе.

«Определенно старик хорошо соображает».

10:22

Сейхан ждала в прохладном вестибюле. Кондиционер, конечно, дело хорошее, но она по-прежнему недоумевала, что они тут делают, и притопывала ногой. Нетерпение хотелось списать на разыгравшиеся после вчерашней атаки нервы и адреналин, но себя-то не обманешь.

Покидая материковую Италию, они бросили снаряжение, и пришлось купить новый молокоотсос, а в спешке так и вовсе довольствоваться ручной моделью. Уединившись с Греем в каюте траулера, Сейхан с его помощью сцедила молоко. Было это ни в коем разе не эротично, пусть он и помогал, стимулируя грудь. Напротив, даже унизительно.

«Как корова молочная».

Однако стыдилась Сейхан вовсе не из-за гордости. Прикосновения Грея были нежными, а слова ободряли. Нет, причина стыдливости крылась в ее прошлом. Бывшие хозяева сделали из Сейхан острейший кинжал. Двигаясь быстро и бесшумно, она становилась тенью, а не человеком из плоти и крови. В пылу таких моментов она ощущала каждый свой мускул до последнего волокна, каждое нервное окончание.

«А кто я теперь?»

Даже сейчас, посреди миссии, ее тело бунтовало, не позволяло вновь стать собой, превратиться в тень: плоть и кровь настойчиво напоминали о себе.

Сейхан встряхнула руками, пытаясь сбросить напряжение.

Впрочем, в глубине души она знала, что настоящая проблема в другом.

Сами собой нахлынули воспоминания: она купает Джека, блестят его волосики на голове, покрытые мыльными пузырями. Вспомнились запахи: детский шампунь, молочное дыхание сына. Даже разделенные тысячами миль, мать и ребенок оставались неразрывно связанными.

Сейхан закрыла глаза.

Вот она, подлинная причина, по которой звенят натянутые нервы, источник страха. Залегшая на дно, Сейхан не могла уже позвонить Кэт, справиться, как там Джек, все ли у него хорошо.

Она и не думала, что беспокойство овладеет ей с такой силой.

Грей коснулся ее руки.

– Все хорошо?

Сейхан вздрогнула, но все же кивнула.

– Монсеньор Ро возвращается, – предупредил Грей.

Проталкиваясь через толпу, священник вел с собой друга: очки, волосы с проседью, на вид лет шестьдесят, одет в белый халат музейного работника. На лице – доброжелательная улыбка.

– Знакомьтесь, ребе Файн, – к удивлению спутников, представил его монсеньор Ро.

Тот пожал Пирсам руки.

– Прошу, зовите меня Говард. Обойдемся без раввинских формальностей. Тем более Себастиан говорит, что вам нужен совет археолога.

Монсеньор улыбнулся:

– Мы с Говардом вместе учились в университете. А еще работали в проекте по сохранению старых еврейских катакомб в Риме.

– Это когда я получил назначение в Управление древностей Израиля. Потом наши пути разошлись. Себастиан поступил на службу Ватикану, а я отправился изучать иудаизм. Однако в душе мы по-прежнему храним любовь к истории. Я, кстати, наблюдаю за раскопками здесь, на Сардинии, поселений «строителей нурагов». Они жили на острове в бронзовом веке на протяжении шестнадцати столетий, пока не исчезли.

– Говард у нас не просто раввин, – пояснил Ро, – у него степени в археологии и антропологии. Сегодня он наш гид.

Грей нахмурился.

– И что же он…

Говард развернулся и направился к широким ступеням.

– Если я верно понял запрос Себастиана, то начать стоит со второго этажа.

Раввин двинулся в сторону лестницы, а Ро прошептал Грею:

– Я поведал ему о древнем враге, о котором мы хотим разузнать побольше. Не волнуйтесь, я был осторожен.

Сейхан и Грей переглянулись.

«Всем же будет лучше, если это так».

Грей старался не отставать от монсеньора.

– Что еще за древний враг?

Ро остановился.

– Тот, о ком упоминалось на древних схемах, по которым да Винчи мастерил золотую карту. Бану Муса считали, что он обитает в Тартаре и обрушился с войной на три цивилизации, уничтожив их и ввергнув в темные века.

– Как все это связано с Сардинией? – спросила Сейхан.