Последняя одиссея

Выбора не было, к тому же с Нехир пришло двое вооруженных боевиков, которые сейчас дожидались ее в коридоре. Отложив очки для чтения, Елена пошла на выход. Руки и ноги дрожали, во рту пересохло.

Проведя Елену к главной лестнице, Нехир стала спускаться в недра корабля. К тому времени как они оказались внизу, Елена чуть дышала: от напряжения грудь словно сдавило железным обручем. По пути они встретили других Сыновей и Дочерей, но те не смели поднять глаз.

Наконец подошли к раскрытому металлическому люку. Открыв его шире, Нехир жестом велела Елене пройти внутрь. Ей хотелось воспротивиться: изнутри доносился запах раскаленных углей, – однако в спину Елене уперлись стволы винтовок, и она покорно проследовала в помещение, напоминавшее один из кругов ада. Стены – из вороненой стали, палуба под ногами – из того же материала, со множеством сливных отверстий. Вдоль одной из стен – ряды ножей: от крохотных, которыми можно препарировать лягушку, до огромных, которыми можно отсечь конечность человеку. На другой стене – подбитые шипами плети, цепи и прочие инструменты, о назначении которых Елена боялась даже гадать.

В противоположном конце помещения пылал газовый очаг, а в нем – угли. Огонь взревел, когда Елена вошла, и стало невыносимо жарко. Перед зевом печи стояла стальная рама в виде буквы Х, чуть наклоненная к огню. На кресте, привязанный за руки и ноги кожаными ремнями, висел старик-священник. Рот ему заткнули кляпом, рубашку сорвали, обнажив впалую щуплую грудь. От страха Ро уже покрылся крупными каплями пота. На Елену он посмотрел с отчаянием и одновременно с жалостью, как будто пытать собирались ее.

Подойдя к печи, Кадир поворошил угли длинной кочергой. По обе стороны от креста встали отец Елены и посол Фират.

Елена знала, зачем ее сюда привели, чего от нее хотят и что намерены делать с монсеньором Ро.

– Папа, не надо.

Отец выглядел одновременно опечаленным и решительным.

– Родная, ты сама нас вынудила: надежный источник со стороны сообщил, что ты была не до конца честна с нами.

Елена сглотнула.

– О… о ч-чем ты…

Фират выругался на арабском и сделал жест Кадиру. Гигант обошел крест, неся кочергу, кончик которой светился в темноте багряным.

– Не надо, папочка, – взмолилась Елена.

Отец как будто не слышал.

Кадир не стал затягивать или запугивать, а с хладнокровием машины прижал раскаленный конец кочерги к правому соску священника. Плоть зашипела и задымилась. Ро завопил сквозь кляп и выгнулся.

– Стойте! – закричала Елена. – Прошу, хватит!

Кадир убрал кочергу, оторвав кусочек кожи. Ро обмяк в путах; по его щекам катились слезы, с груди на живот стекала кровь.

– Да, я врала вам, – призналась Елена, сдерживая всхлип.

Она слишком боялась; чувство вины обрушилось на нее неподъемным бременем, и она уже не могла что-нибудь выдумать. Даже пытаться не смела.

Фират подошел ближе, сердито глядя на нее.

– Так говори, куда дальше отправился Хунайн, где он нашел Тартар! – Затем он указал на монсеньора Ро: – Иначе старик лишится левого глаза, а после и языка.

Ро, прерывисто дыша, поднял взгляд и через силу мотнул головой: не говори.

Не обращая внимания, Елена подчинилась похитителям: запинаясь, рассказала все – о том, как включила карту, что поняла из огненного представления, об отмеченной рубином точке на территории Марокко.

Заканчивала она, уже стоя на коленях и обливаясь слезами.

Отец похлопал ее по плечу, но она смахнула его руку.

Фират обернулся к Нехир:

– Готовьте вертолет. Я вызову второй, на котором полетишь ты с ударной командой. Отыщете это место и возьмете под контроль. Мы последуем на «Деннице» и нагоним вас к закату.

Елена почти не слышала его. Когда монсеньора Ро освободили и вынули кляп, он едва мог стоять. Елена, спотыкаясь, подошла, чтобы поддержать старика.

– Простите, – простонала она. – Мне так жаль…

А он, задыхаясь, поднял взгляд на Фирата и произнес:

– Я же говорил, что она врет.

Часть пятая Врата Тартара

Славному отдал приказ он Гефесту как можно скорее

Землю с водою смешать, человеческий голос и силу
Внутрь заложить и обличье прелестное девы прекрасной,
Схожее с вечной богиней, придать изваянью[…]
Женщину эту глашатай бессмертных Пандорою назвал,
Ибо из вечных богов, населяющих домы Олимпа,
Каждый свой дар приложил, хлебоядным мужам на погибель[53].

Гесиод, «Труды и дни», 700 г. до н. э.

Глава 31

26 июня, 15:33 по западноевропейскому летнему времени.

Марокко, горы Высокий Атлас