Последняя охота

– Я ни о чем тебя не спрашиваю.

– Но мог бы! – хохотнула она сорвавшимся голосом. – Хочешь знать, как можно быть такой матерью? Как…

Молча, не дав ей времени отреагировать, открыть дверь и укрыться среди деревьев, немец поцеловал ее. Губы Иваны оказались горячими – магия Черного леса на них не действовала.

Чиновник-мушкетер – тибетский монах превратился в туарега, сидящего на краю добела раскаленного солнцем колодца.

Ивана отдалась удовольствию, сказав себе: «А холодность твоя оказалась броней. Оранжереей, в которой растут великолепные, но очень опасные цветы!»

III Чистая пуля

58

Ньеман проснулся рядом со зверем. Черным жесткошерстным чудовищем.

Он содрогнулся и резко сел, задыхаясь от ужаса, а секундой позже понял, что никакого чудовища нет, только ковер из меховой шкуры, на которой они с Лаурой занимались любовью.

Ньеман нашел очки, надел их и огляделся. Через балконные двери в комнату вливался свет дня. Камин давно прогорел. На креслах и диване валялась одежда. Пахло золой и холодным предрассветным воздухом.

07:20. Проклятье! Он проспал всю ночь на полу, завернувшись в коврик, как бродяга в старое одеяло. Молодец, майор! Всем сыщикам сыщик! Он попытался восстановить в памяти вчерашние «подвиги», но мозг выдавал смутные образы, нисколько его не возбудившие.

А где Лаура?

Вряд ли она готовит ему завтрак…

– Лаура…

Ответом стала мертвая тишина.

Ньеман продолжал звать, застегивая рубашку и ремень, надел пиджак. Прошел по комнатам, нашел ту, где они ужинали с кузенами, вернулся назад, наткнулся на оборудованную на американский манер кухню. Безупречный порядок, пустота, ледяной холод.

Он бродил по стеклянному кубу и не верил, что мог сотворить подобное. Спать со свидетельницей глупо, а уж заниматься любовью с Лаурой – полный идиотизм. Она – подозреваемая, и она же – жертва, к которой нельзя подходить даже на пушечный выстрел!

Воспоминания постепенно возвращались. Острое наслаждение, от которого скручивалось все внутри, как от приступа морской болезни. Ночь тащила Ньемана в темные глубины. Не напорись на риф, сыщик…

– Лаура?

Он начал подниматься по ступеням. По большому счету он никогда не понимал – и не принимал! – того животного состояния, в которое неизбежно впадали все люди, стоило им остаться наедине, раздеться и «слиться в экстазе» (ха-ха-ха!).

Ньеман то и дело бился лбом или затылком о наличники или дверные рамы: можно подумать, в начале двадцатого века все мужчины были карликами. Двери всех комнат были открыты, он заглянул в каждую – и нигде не нашел ни следа еды.

Майор вернулся в свою комнату, открыл балкон и выглянул. Утренняя прохлада прояснила мозги. Мелкий дождик – наверное, роса – пропитал воздух.

Внедорожник Лауры стоял во дворе. Значит, она не уехала. Или взяла другую машину? А может, ушла в часовню – подумать на могиле брата?

Он протянул руку, собираясь закрыть дверь, и почуял запах Лауры. Сухой, прокаленный, он насквозь пропитал его рубашку, как будто ткань лежала рядом с костром.

Ньеман спустился на первый этаж, снова прошел через гостиную. Возможно, Лаура оставила сообщение? Он залез в карман пальто, достал телефон и убедился, что мадам не снизошла. Зато Ивана за ночь прислала дюжину эсэмэсок. Его помощница накопала много информации, пока он спал.

Сыщик зашел в кухню и подставил голову под холодную воду. Не слишком приятно, зато мысли проясняются. Малышка наверняка зла как черт, нужно быть готовым к отпору.

Ньеман начал на ходу набирать номер и вдруг заметил деталь, от которой похолодела спина.

В пирамиде не хватало ружья. Того самого, особого, принадлежавшего отцу Лауры. Шедевр, посвященный охоте с подхода, из которого можно с двухсот метров попасть в глаз оленю.

Графиня наверняка прихватила и горсть самодельных патронов с мягкой головкой, обладающих максимально разрушительной силой.

Ньеман тяжело опустился в кресло: до него дошло, что накануне он случайно проговорился. Лаура поняла, кто убил ее брата, решила ради разнообразия переспать с легавым, дождалась, когда он заснет, и отправилась сводить счеты с помощью оружия. «Вспоминай, болван, будь ты неладен! Что поняла Лаура?»

Ожил его телефон, разгневанная Ивана закричала, забыв о чинах и званиях:

– Какого черта, шеф? Я всю ночь пыталась дозвониться! Где вы были?

– Я… Я же сказал, что встречаюсь с графиней.

– Но вы вроде не собирались застрять там до утра?

Он сделал жалкую попытку отвлечь ее внимание:

– Ты сама-то в порядке? Что за тон? Что-то стряслось?

– Мы получили расшифровку звонков Шуллера. За час до смерти он разговаривал с Лаурой фон Гейерсберг.

Ньеман онемел.

– То есть вы кувыркались с подозреваемой номер один! – Ивана не отказала себе в удовольствии прибить шефа к позорному столбу.

– Где ты?

– Перед вами.

Ньеман поднял глаза и увидел, как во двор въезжают полицейские машины бутылочно-зеленого цвета. Одна, две, три, четыре… Они резко тормозят, полицейские десантируются…