Последняя патриотическая

Всю ночь на «Семерке» шел бой с инопланетянами. Бегали бессонные часовые, лязгали затворами начальники караулов, командовал что-то Находка, ругался со своей жинкой Братишкой и гремел в коридоре АГСом пьяный в дымину колченогий «террорист» Сармат. А мы дрыхли без совести в дальнем углу казармы…

Утром на нас всё еще катятся батальоны «Оплота». У всех в отряде какой-то упадок духа. Всем ясно: сегодня-завтра разоружат «Беркут». А значит, окажешься снова на перепутье, и снова искать себе место. Но это если не пристрелят при штурме или после не бросят в подвал. Вдобавок забыл о нас и не едет забирать Север. Кто-то позвонил Синему, и стало ясно, что там то же самое – требование полной капитуляции.

Утро вечера мудренее. И вот после ночи с вещами выходят на плац россияне. Кто по домам, кто искать себе новый отряд. Ушли за ворота те, кого мы не знали.

Но здесь не без клоунов. Змей Горыныч – бывший капитан Вооруженных сил, приехал помочь Новороссии. Сытый, довольный, в новой форме, в модной разгрузке, на иномарке, из самого Питера. Летел, торопился, боясь опоздать жечь укропов. По дороге сюда всех замучил вопросом: «Когда на передовую в атаку?» В атаку он не пошел, попал на «Семерку». Получил в первый день автомат и гранаты, все это сложил на кровати, сфотографировал несколько раз, надел на себя, снова сфотографировался и, наконец, сказал: «Хватит!» Приехал в Новороссию вчера, сегодня едет домой. Вся война шла одни сутки.

Орда ему вдогонку:

– Горыныч! Не забудь сменить статус «ВКонтакте»: «Был в Новороссии!»

Подались в Россию Док, Сапожник, Связист. У одного родился племянник, у другого расхворалась одинокая мать, у третьего что-то еще.

– Мы не бежим, – словно оправдываются они перед нами. – Мы вернемся. Скоро вернемся!

Да мы никому не пеняем за выбор.

Еще до нашего возвращения к Сочи пропал отсюда Ероха, что ездил с Находкой разоружать нас. Убила совесть. Вернулся с нашим оружием, а утром, не сказав никому ни слова, уехал в Россию.

Засобирался домой и Находка. С ним Луч и Кащей. Почти не прощались, сели в машину – и будто и не было. К чему плелись все эти интриги? Зачем было нас ссорить друг с другом?…

А еще кончился здесь у Сочи наш «интернационал». Мы уже никогда так не называли друг друга.

На следующий день за теми, кто остался, при – ехал Север. Мы прощались с «Семеркой» уже навсегда: я, Шайтан, Ива, Орда.

Из нового состава с нами поехал только один.

– Разведчик Семен! – представился он, будто в строю офицер.

Напоследок я уволок из комнаты вооружения АК 7,62. А свой 5,45 бросил взамен в пирамиду В этом хаосе (Сочи – Север – Сочи – Север) у меня уже пятое за месяц оружие.

Еще трое россиян остались у Сочи. Утопающий и за змею хватается…

Север, уезжая к себе, оставил на «Семерке» своего ополченца Плюса. Того, что, напугавшись танков, ночевал на минах в подвале пансионата. Пару дней назад Плюс пошел в Макеевку в увольнение, там напился, попался комендатуре, а оттуда уехал уже «роботом» к Сочи в подвал.

Утром его выпускают грузить машину. В это время шагает по коридору Север.

Плюс бросил ящик – так кинулся за свободой:

– Командир! Когда на передовую?

Север даже не остановился:

– Попить любишь? Здесь и лакай до треска. Тут танков нет. Уволен!

Донецкая Русь

Мы сидим на чердаке у открытого настежь окна в самое время луны. Освещена с неба вся линия фронта, и свежий холодный воздух течет мимо нас. На тех же постах стоят терриконы, и та же степь, и тот же город… Но что-то поменялось здесь за несколько дней. Что-то грязное и грозное стало наползать с Украины, как тень.

– Укры зашевелились и там, и сям, – кладет часовой на колени бинокль.

Уже без этого ясно. Пока сидим, где-то далеко сзади ложатся раскаты «града». С «Комсомольца Донбасса» бьют по фронту наши БМП и «утес». Длинными тяжелыми очередями, как по железу шаги. Лупят невесть куда.

– Колобок, сука, стреляет. – с теплотой вспоминает шахту Орда.

У него звонит телефон.

– Во! – не может он поверить, кто с ним на связи.

Ротный майор ВСУ смеется в трубу:

– Вы что там, сами с собой воюете?

– Вы что там, сами с собой воюете? – звонит Орда уже Колобку.

– Снайпера в зеленку вошли. Не до вас, – сразу же обрывает тот связь.

Пробежала свою дорогу луна, и перед самым финалом – не терпится ж с запуском – взлетел из поселка напротив украинский беспилотник.

– Я этих снайперов знаю. Они ко всем приходят, кто в лоскуты… – пылит утром на шахту Орда.

Там – горе шире моря. На блокпосту у костра из солярки сидит на земле старый солдат Запорожец – наводчик БМП. Задран от ветра промасленный воротник, красные, невыспавшиеся глаза, тяжело опущенные на колени руки. Под ногами вперемешку окурки и латунные гильзы. Запорожец пил сорок лет, потом закодировался – и скоро сюда.

– Ну, я понимаю, – садится рядом Орда. – Сорок лет, а потом резко бросить – любого «белочка» посетит. Но что ты стрелял?

– Пулеметчика прикрывал, – двигаются только губы у Запорожца.

– А он что стрелял?

– А он не бросал еще, – веско добавляет солдат.