Последняя патриотическая

В приемной у Бати атаманов – не продохнуть. Мелькает и «Беркут»: Север, чудовище это Сармат да два «генерала» без армии – Сочи и Кобра. Во дворе джип Кобры, надпись на капоте: «За доброго Гудвина!» Нет Хмеля. Его, как почетного гостя, пригласили особым распоряжением. И он, как трус, не поехал.

Перед дверьми пост с часовым – на тумбе белое знамя с золотыми буквами «Область Войска Донского. Казачий Союз», в центре флага на коне Георгий Победоносец убивает змия. Недалеко от поста ходит по коридору бородатый военный, на кепке красно-белый железный крест «Участник боевых действий в Чечне». Черная борода, белые зубы.

– Россиянин? – показываю я на значок.

– Участвовал? – сразу понимает он тему.

– Семьдесят четвертая Юргинская…

– Двести сорок пятый Гнезненский Краснознаменный. Слышал?

– Песню, – вспоминаю я эти слова. – «Двести сорок пятый – битый и помятый. По дороге мы на Ханкалу…»

До этого совещания Хмеля уже вызывали сюда на разборки. И даже хотели арестовать. И вот, что он тогда, прослышав про жребий, учудил. Уезжая на совещание, распорядился на базе: «Ворота – на замок! На ворота – БТР. Бойцов – по бойницам. А если я не вернусь, „градом“ лупануть по Донецку!» Такой мерзавец, что без молитвы мимо не пройдешь! Здесь за одни только слова – к стенке.

Но тогда миновало. Простили. А в этот раз Бог не спас.

– Приказ Бати: Хмеля снять, базу прикрыть, оружие отобрать, – выходит Север от генерала.

Ночью мы вчетвером – я, Север, Сармат и Сочи – приезжаем на «Синюю базу», разоружать Хмеля и триста его бойцов. Ворота открывают невидимые во тьме часовые. Мы поднимаемся на второй этаж в королевские покои Хмеля.

Пока еще ехали, Сочи с Сарматом:

– Да, да… Никудышный он командир. Правильно Батя сказал. Сейчас справимся.

А доехали – другой разговор. Обоих как подменили:

– Ну, подумаешь, сняли с командования?… Ну оставайся пока. Ну пошумят, и пройдет. Ну кто тебя снимет, Хмель?…

Самозванец жрет кофе и спирт. Разбросав короткие толстые ноги, он сидит в глубоком кожаном кресле и торчит из этого кресла. Не мужчина – облако в штанах.

– Погоди, Хмель, – не соглашается Север. – Сегодня запротестуешь, а завтра «Оплот» тебе новый блокпост с трупами сделает. Только уже не в городе, а здесь, на «Синей базе».

Вращается на стуле заместитель Мирон. «Без характера человек. Но хоть дров, как Хмель, не наломает», – сказал о нем Север.

– Оставайся, Хмель… Одному мне не справиться, – давит на жалость Мирон.

Хмель, подогретый поддержкой и спиртом, сидит ворчит, как испуганная собака:

– Чего это я, атаман, буду кого-то слушать?… Что они могут?… У меня «град». А бойцы за меня лягут все до последнего. Разве не отобьюсь?…

Уходим мы уже за полночь. Хмель так и не сдал власть.

Утром на «Синей базе» восстание – поднялись бойцы.

– Сказали ж вчера, что уберут отсюда это говно!

– Ребят из-за него положили!

– Бери оружие! Открывай ворота! Уходим!

Хмель остался у власти, а на базе анархия. Утром ушли за ворота семьдесят бойцов. К обеду – еще двадцать. Уходят и как завещание остающимся:

– На хрен такой командир!

Среди остальных в казарме смута. Кто сомневается, кому некуда деться, кто ждет перемен.

Хмель же, почуяв, что завтра он серая мышь, и пока не разбежались бойцы, сам поднял бунт. Было объявлено, что с этого дня «Синяя база» выходит из подчинения всех генералов и становится самостоятельным казачьим отрядом. «Синей республикой»… Естественно, во главе с атаманом Хмелем. С врагами справимся! У нас же «град»…

Всё это спьяну, всё с похмела, всё это с дури. Ну кто такой Хмель для республики? Очередной политический аппендицит, который научились уже вырезать.

Но Хмель всегда страдал своей исключительностью среди остальных. Всегда боялся, что его не заметят. Он сумел выделиться даже в «Беркуте». А соображал, по результату видно, недолго. Поскольку состоял в подразделении Беса, то и плясать решил от него. На машинах «Синей базы» рядом с гербом «Беркута» пошли рисовать улыбающегося черта с рогами. Пришили на рукава новые шевроны взамен устаревших: на черном поле – красный парашют, в стропах – белая рожа черта. И имя отряда – «Веселые бесята». Ну маскарад! Но загордились своей дьявольщиной «особо боевые» бойцы.

Север ехал с передовой, увидел в Макеевке на блокпосту эти чертовские рожи:

– Вы еще кто такие?

– Мы те, которых на той стороне фронта даже в плен не берут! – подняв нос до неба, отвечали бойцы.

– Чтоб вши вас тут съели! – дал по газам командир.

Первым оценил сегодняшнюю катастрофу Сеня – боевой атаман всех этих атаманов, старый казак чеченских кровей.

– Тревога! – звонит он Сочи, Кобре и Северу. – Хмель не сложил оружие! Быстро на «Синюю базу», пока не знает «Оплот».

И вот Хмеля за ушко да на солнышко. На плацу собраны все, кто держит оружие. Пара сотен солдат. Бородатые, молодые и старые, в военном и в свитерах, они стоят в две шеренги, перетаптываясь на месте. Перед ними Сеня и большой гаражный ангар, за спиной – длинный башенный кран, машины отряда, бетонные плиты забора и давно уж не с желтизной, а с синевой, осенний осиновый лес…