Последняя песнь до темноты (ЛП)

— Когда мы учились в Академии вместе, гадание на крови интриговало нас. Мы резали себя и друг друга, — он протянул левую руку и закатал рукав. — Тут видно один из разов, когда я дал ему порезать меня. Так и не посветлел, — она даже в тусклом свете увидела багровый шрам на его руке.

— Это могло вас убить.

— Нам было пятнадцать, — сказал он. — Дураки. Мы были лучшими в свой год. Хотели скорее стать великими, искали силу. Мы этого не получили… но когда Ник решил идти по своему пути, мы не могли оставаться друзьями. Полагаю… я виноват, что не убил его тогда или не сказал кому-то в Академии. Тогда я не знал того, что сейчас. И я не думал… что он убьет.

— Вы ему доверяли.

— Я поздно понял, кем он был. Я думал, что в сердце он еще тот, кого я знал. Ты знаешь, что это, да, Кимбралин?

Она тряхнула головой.

— Просто Лин, — она звучала недовольно. Даже с ним. Она ощущала, что он подбирал слова. Он назвал ее по настоящему имени намеренно.

Она видела придворного поэта: важного мужчину с умными темными глазами. Она не видела его как одержимого.

— Откуда вы знаете? — спросила она. — Может, он прекратил раньше, чем навредил. Может, убивал кто-то другой.

Валанир встал с пола и подошел, оказавшись перед ней.

— Возьми меня за руку и закрой глаза, — сказал он и улыбнулся, когда она не двинулась, глядя на него. — Подозрения. Словно ты не можешь меня пронзить ножом, если захочешь.

Лин с неохотой обхватила руку Валанира.

— Я не собиралась резать известного Пророка, — сказала она, стараясь звучать спокойно. — По крайней мере, без причины.

— Радует, — сказал он. — Закрой глаза.

Лин послушалась, сердце колотилось. Он не знал, как сложно это было для нее. Даже Валанир Окун, похоже, не мог прочесть ее сердце.

В тишине она слышала его расслабленное дыхание. И он запел едва слышно.

Лин ощутила, как сжался желудок, словно ее тошнило, или она падала с высоты.

Всюду были свечи. Это Лин увидела сразу. Они трепетали в медных подставках, озаряя голые стены из камня. Ни окон, ни штор. Лишь камень и огонь. Свечи плясали кругом в центре комнаты, где стоял мужчина. Он был спиной к ней, но высокий и с сединой в темных волосах.

А потом она оказалась лицом к нему… хотя Лин казалось, что ее нет в его комнате. Никон Геррард был в шестицветной мантии. Он пел.

Перед ним в центре круга свечей стоял странный стол из камня, похожий по форме на кости. Чаша была вырезана в камне.

Тут Лин поняла две вещи. Стол был алтарем. Он был из костей, а камень был в центре. Она видела пустые глаза в основании из черепов. Людских черепов.

Она смотрела, лорд Геррард обмакнул пальцы в чашу в центре алтаря. Пальцы стали красными. Придворный поэт осторожно провел пальцами вокруг глаз, рисуя маску кровью.

Горечь поднялась в ее горле. Она зажмурилась. Но тут песня Никона Геррарда затихла. Тишина, лишь шипела свеча. Лин испуганно открыла глаза. Мужчина в центре комнаты изменился, хоть маска осталась. Он стал моложе, тело стало мелким, а не высоким. Он смотрел на Лин, радостно узнавая.

Райен Амаристот улыбался, красная маска стекала на щеки. Он знакомым мягким голосом сказал:

— Скоро, любимая.

Лин вернулась в гостиницу, сидела напротив Валанира Окуна и замахнулась на Пророка. Он остановил ее удар здоровой рукой, но она тут же замахнулась снова и попала ему по груди. Он отпрянул, схватился за кровать.

— Как вы могли? — рявкнула она. — Как вы это сделали… и зачем?

— Кимбралин…

Она сильнее сжала кулаки.

— Вы будете звать меня Лин.

Он кивнул, сел на кровать. Она стояла над ним. Ее гнев и шок стали холодом. Она не доверяла ему, но и не была готова к такому предательству. А когда к этому были готовы? Это прозвучало насмешливым голосом.

— Что ты видела? — спросил Валанир.

— Хотите сказать, что вы не знаете?

— Эта сила не совсем в моей власти, — сказал Валанир. — Это один из изъянов. Милая, я не знаю, что ты видела, но я не хотел ранить. Этого я не хотел.

Лин сжала голову руками.

— Хорошо, — сказала она. — П-простите. Вы в порядке?

— Буду, — сказал он. — Может, стоило предупредить. Чары могут быть непредсказуемыми.

— Но у нас нет чар…

— В Эйваре, — сказал Валанир. — В других землях есть своя магия. В Кахиши маги при дворе султана обладают своей магией. Я в юности побывал в Майдаре, учился с придворными волшебниками, надеясь найти ключ к нашим чарам. Я думал, раз чары в Эйваре не получить прямо, к ним можно прийти в обход.

— Потому вы жили при дворе султана, — сказала Лин. — Все думали, это из-за вашей вражды с лордом Геррардом.

Валанир улыбнулся.

— Удобно, что они так думают. И я смог показать тебе видение, хоть сам не видел и не влиял на него. Твой разум создал, что ты видела.

— Опасный подход, — сказала Лин. — Но это редко вас останавливало. Вы попали в тюрьму за песню?

Метка вокруг глаза Пророка сияла, хоть и была сломана.

— За начало, — сказал он.

* * *

Слух ходил по городу: Валанир Окун жив и играет на маскараде. Нет, это не был он, иначе он играл бы на своей лире, да? Но кто-то звучал как он, пел его известную песню.

Патрули искали поэта, но он был в маске, как и все этой ночью.