Последняя песнь до темноты (ЛП)

Лин знала это по рассказам Райена их матери у камина поздней ночью. Она помнила, что брат рассказывал о грядущем состязании, ведь у него были друзья при дворе, знающие многое. Оно будет отличаться от прошлого, и изменения внес сам придворный поэт. Лин подозревала, что так он подчеркивал свою важность. Церемониальный графин вина хранили семь лет в Святилище, в самой священной комнате, и его преподнесут придворному поэту. Никон Геррард выпьет этого вина и споет с поэтами что-то из древнего, Лин видела песню в архивах вассилианской библиотеки. За последние годы к словам написали мелодию, и песню посвятили Троим. Придворный поэт отметил, что раньше божества не присутствовали на конкурсе. Это было связано с еретическими истоками Академии.

Не так давно Райен был ее единственным мостиком в мир. И после побега Лин поняла, как была заточена в Вассилиане, не зная ничего о жизни, кроме того, что он поведал ей.

Лин вспомнила видение с Валаниром: Райен и маска крови. Скоро, любимая.

Она хорошо помнила страх, он был ужаснее, чем реальность того, что было, когда он загонял ее в угол, и верные слуги помогали отобрать у нее ножи. Она помнила соленый вкус ее крови во рту, боль от надбитого зуба. Он лишь раз коснулся ее лица, стараясь не портить его, чтобы оно было чистым полотном для косметики, чтобы привлекало подходящего супруга.

Найти кого-то было несложно, как говорил он. Даже с ее видом, ведь у Амаристотов были состояние и имя.

Уже не было, и она мысленно улыбнулась. Райен найдет способ, как расширить владения семьи. Она не впервые задумалась, устроила ли ее пропажа смятение среди его прихвостней, отметив его неспособность удержать женщину в строю.

Она надеялась на это.

С этой мыслью Лин вернулась к мысли, что пугала ее неделями: мог ли Райен оказаться в зрителях на площади. Он годами бывал на ярмарке в Тамриллине. Они с Леандром договаривались, что она будет выступать в капюшоне. Среди толпы она могла легко слиться, но риск оставался. Лин нащупала рукоять ножа в рукаве, погладила гладкую кожу. Она была готова к бою.

* * *

С их места открывался поразительный вид на толпу на площади. Ее волосы были собраны в строгий пучок, кружево скрывало ее шею и грудь. Рианна словно была скрыта — на виду у тысяч, но неизвестная.

«Никому об этом не говори», — сказал ей отец, и она ушла из его кабинета с новыми знаниями. Она не знала, как это отразится на ее жизни, как это изменит ее.

«Дариен», — подумала она. Ей требовалась его помощь, чтобы справиться с этим.

Скоро он выйдет на платформу и будет сражаться за высшую честь поэта. Он спокойно говорил ей, что они — лучшие, словно это было ясно, как жаркое лето или сладкий запах роз в саду ее отца. Дариен не просто гордился. Он знал это.

На трибуне сидели важные люди Тамриллина, многие были судьями в конкурсе. Рианна не знала, почему ее отец решил быть судьей, хотя музыка его не интересовала. Но она поняла: его участие было связано с влиянием Никона Геррарда на этот конкурс. Мастер Гелван должен был присутствовать. Быть рядом и следить.

— Я видела, Кэллам передал тебе записку на балу, — сказала она ему утром в кабинете. — Что там было?

Мастер Гелван поджал губы, скрывая эмоции. А потом вздохнул.

— Не вижу причины молчать, — сказал он. — Перед смертью мастер Бейлинт передал записку во дворец. Я не смог получить ее, но у нас записка, которую прислали в ответ. Он должен был поужинать лично с лордом Геррардом. Без стражи.

У Рианны закружилась голова.

— Не понимаю, — ее голос казался тонким и чужим. — Зачем придворному поэту убивать людей?

— Я давно ищу ответ, — сказал ее отец. — Я знал Никона Геррарда, когда он был парнем, делавшим все в своих силах, чтобы превзойти Валанира Окуна. Я знал его семью в детстве, чистил их поместье раз в неделю. Ему теперь приятно держать меня рядом, представляя, что я — его слуга. Его питомец-галициан, чья жена что-то знала. Я думаю, Рианна, она раскрыла то, что он хотел скрыть.

Слова холодными пальцами сжали ее сердце летним утром. И они оставались весь день.

Она все еще ощутила трепет, когда прозвучал рожок, и выпускники Академии в скромных серых одеяниях вышли на сцену. К рожку присоединилась дудочка, играла, пока они занимали места. Их лица закрывали капюшоны. Это было начало.

Никон Геррард вышел вперед в шестицветной мантии с лирой на боку. Рианна впервые заметила хрустальный графин вина и золотой кубок с камнями на столике. Освящение. Лорд Геррард заявил, что без этого конкурс будет бессмысленными чтениями, а им требовалось быть чистыми перед богами.

Мог ли этот человек убить ее мать? Это казалось глупым. Но все же.

Она отвела от него взгляд и посмотрела на людей в капюшонах, пытаясь понять, где Дариен Элдемур.

И тут Никон Геррард потянулся к графину, что-то яркое сверкнуло в воздухе, летя к нему.

Графин упал со стола, придворный поэт едва задел его. Вино вылетело из носика, как кровь из раны, и пропало.

Священное вино.

Голос позвал над толпой:

— Лорд Геррард! Здесь!