Последняя поэма

Джоти частенько приходил на чашку чая, который собственноручно разливала младшая сестра Омито Лисси. Можно предположить, что именно по этой причине Джоти нисколько не обижался на то, что Омито больше не обсуждал с ним литературные проблемы днем и перестал приглашать его на автомобильные прогулки по вечерам. Он простил Омито от чистого сердца.

Итак, Омито продолжал:

— Мы знаем, что кислород незримо присутствует в воздухе: если бы его не было, жизнь была бы невозможна. С другой стороны, кислород, соединяясь с углем, дает огонь, который так много значит в жизни. В обоих случаях мы не можем обойтись без кислорода. Теперь ты понимаешь?

— Не совсем, но я хотел бы понять.

— Любовь, которая вольно парит в небесах, согревает душу. А любовь, которая растворена в повседневных мелочах, вносит тепло в семью. Я хочу той и другой любви.

— Что-то не разберу, понял я тебя или нет. Говори, пожалуйста, яснее.

— Когда-то я распростер крылья и достиг небесной высоты. А сейчас я сложил крылья и сижу в маленьком гнездышке. Но я не забыл о моем небе.

— Но разве невозможно найти женщину, которая была бы и женой и другом?

— В жизни возможны счастливые случайности, но возможность одно, а действительность — другое. Счастлив тот, кто завоевывает сразу и принцессу и полцарства. Однако человек, который в правой руке держит царство, а в левой принцессу, тоже счастлив, хотя и не может их объединить.

— Но...

— Но в романах такой человек несчастен, — ты это хочешь сказать? Разуверься! Зачем нам создавать свои романы по книжным образцам? Я сам буду творцом своего романа! Мой первый небесный роман я храню в душе, но теперь я создам новый роман на земле. Ты называешь романтиками тех, кто для спасения одного из этих романов губит другой. Они либо плавают в воде, как рыбы, либо крадутся по земле, как кошки, либо летают по воздуху, как летучие мыши. Я — Парамаханса[53] романа. Я разом постигну истину любви в воде, на земле и в небе. Мое гнездо будет свито на твердой почве речного островка, но когда я устремлюсь к высшему духу, передо мной раскинется безбрежный небесный океан. Да здравствует моя Лабонно! Да здравствует моя Кетоки! Да будет благословен Омито Рай!

Джоти молчал, казалось, все эти мысли были ему не по душе. Заметив выражение его лица, Омито усмехнулся и сказал:

— Послушай, брат, то, что для одного человека яство, для другого — яд. Я говорю лишь для себя и о себе. Не старайся усвоить эти мысли, ты только рассердишься на меня, но все равно не поймешь. На земле происходит тьма неурядиц из-за того, что люди вкладывают свой смысл в слова других людей. Ну, я еще раз поясню тебе свои мысли. Мне придется облечь их в образную форму, иначе обнаженные слова устыдятся. То, что привязывает меня к Кетоки, — любовь. Но эта любовь — как вода в сосуде, которую я пью каждый день. Любовь к Лабонно — это озеро, которое нельзя вместить в сосуд, но в котором омывается моя душа.

Джоти спросил в замешательстве:

— Но, Омито, разве нельзя выбрать одну из двух?

— Кто может — пусть выбирает. Я не могу.

— Но если Кетоки...

— Она знает все. Может быть, не понимает до конца, — в этом я не уверен, — но всей своей жизнью я докажу ей, что не обманываю ее ни в чем. И пусть она знает, что она должница Лабонно.

— Пусть будет так, однако Лабонно надо сообщить о вашей женитьбе.

— Конечно, я сообщу. Но прежде я хочу послать ей письмо. Ты передашь?

— Передам.

Вот письмо Омито:

«В тот вечер, когда мы стояли в конце пути, я закончил наше путешествие стихами. Сегодня я тоже остановился в конце пути, и я хочу отметить этот последний миг стихами, потому что ему не вынести тяжести иных слов. Несчастный Нибарон Чокроборти умер, подобно рыбе, вытащенной из воды. И так как с этим ничего уже не поделаешь, я поручаю твоему любимому поэту передать тебе мои последние слова:

Ты, уходя, со мной осталась навсегда,
Лишь под конец мне до конца открылась,
В незримом мире сердца ты укрылась,
И я коснулся вечности, когда,
Заполнив пустоту во мне, ты скрылась.

Был темен храм души моей, но вдруг

В нем яркая лампада засветилась, —
Прощальный дар твоих любимых рук, —
И мне любовь небесная открылась
В священном пламени страданий и разлук.

Мита».

Прошло некоторое время. Как-то Кетоки отправилась на праздник аннапрашан[54] к своей племяннице. Омито остался дома. Он сидел в кресле, положив ноги на стул перед собой, и читал «Письма» Уильяма Джеймса[55], когда Джотишонкор принес ему письмо от Лабонно. В нем сообщалось, что свадьба Лабонно и Шобхонлала будет отпразднована через полгода, в месяце джойштхо, в горах Рамгарх. На обороте были стихи: