Последняя поэма

Из машины вышла девушка. На фоне только что миновавшей смертельной опасности она возникла, словно обрисованная молнией, ярко выделяясь среди мрачной окружающей обстановки. Редкое зрелище предстало перед Омито — Лакшми, вновь вышедшая из молочного океана, все еще бурлящего от ударов горы Мандар[19]. В переполненной гостиной эта девушка никогда не явилась бы во всем великолепии своей красоты. На земле есть немало красивых людей, но мы редко видим их в подходящей обстановке.

На девушке было шерстяное белое сари с узкой каймой, такая же шерстяная кофточка, на ногах индийские белые туфельки из кожи. Продолговатые глаза мягко светились в тени густых ресниц. Волосы были откинуты с широкого лба назад и закручены узлом. Прелестное лицо с округлым подбородком напоминало созревающий плод. Рукава кофточки доходили до запястий, на обеих руках было по простому тонкому браслету. Свободный конец сари, не заколотый брошью, был накинут на голову и прикреплен к волосам серебряной булавкой работы катаккских мастеров.

Омито, оставив шлем в автомобиле, подошел и остановился перед девушкой безмолвно, как человек, ожидающий наказания. Девушку, казалось, тронула его беспомощная комичная поза.

— Простите, я виноват, — пробормотал наконец Омито.

Девушка рассмеялась:

— Во всем виновата я!

— Это не вина, а ошибка.

Голос ее напоминал журчанье фонтана. Он был ровен и звучен, как у мальчика. Вернувшись домой в тот вечер, Омито долго раздумывал: на что похож ее голос? В конце концов, он записал в своей книжечке: «Ее голос струится, как дым душистого табака из кальяна, смягченный водой, освобожденный от едкого привкуса никотина и приправленный тонким ароматом роз».

Девушка добавила, словно извиняясь:

— Я собиралась встретить друга, который должен приехать. Правда, скоро мой шофер сказал, что мы едем не по той дороге, но развернуться мы уже не могли, поехали дальше, и вот ваш автомобиль столкнулся с нашим.

— Нет, нет, машины здесь ни при чем! — сказал Омито. — Во всем виновата коварная злая звезда.

Тут шофер доложил, что серьезных повреждений нет, однако потребуется какое-то время, чтобы привести автомобиль в порядок.

— Если вы будете снисходительны к моей несчастной машине, — осмелился предложить Омито, — я с удовольствием отвезу вас куда угодно.

— Благодарю, но это вряд ли необходимо. Я привыкла ходить по горным дорогам.

— Это необходимо для меня — как доказательство, что вы меня простили.

Девушка молчала, колеблясь.

— Видите ли, — добавил Омито, — водить машину, конечно, не велика заслуга и этим не прославишься перед потомством. Однако при первом знакомстве я даже в этом выказал себя далеко не лучшим образом. Судьба несправедлива! Позвольте же мне доказать, что хотя бы как водитель я не уступаю вашему шоферу!

Страх перед неведомыми опасностями в таких случаях сковывает девушек, и они робеют при встрече с незнакомцем. Но сейчас испуг от недавнего столкновения оказался сильнее нерешительности. Нетерпеливая судьба свела их на безлюдной горной дороге, чтобы озарить их души внезапным светом откровения. Как вспышка молнии долго еще слепит глаза, вглядывающиеся во мрак ночи, так запечатлелась в их сознании эта яркая встреча, — словно новое солнце засияло в лазури небес в результате какой-то гигантской космической катастрофы.

Девушка села в автомобиль. Она сказала, куда ехать, а когда они добрались до ее дома, предложила Омито:

— Если у вас будет время, загляните завтра. Я познакомлю вас со своей хозяйкой.

Омито хотелось сказать: «Я могу зайти хоть сейчас, времени у меня достаточно!» Однако непривычная стеснительность удержала его.

Вернувшись домой, он записал в своей записной книжке:

«Что наделала сегодня дорога! Вырвала из разных мест двух незнакомых людей и направила их, может быть, с этого дня навсегда, по одному пути. Астрономы явно ошибаются. Месяц в небе вторгся в орбиту земли, их колесницы столкнулись, и с этого рокового мгновения они совершают свой путь вместе, век за веком, и свет одного отражается на лике другой, и теперь союз их нерасторжим. Сердце говорит мне, что отныне мы тоже пойдем рука об руку по одному пути и будем собирать по дороге золотые мгновения и вплетать их в гирлянду наших странствий. Нам уже не придется ожидать решения, стоя у порога судьбы. Отныне все будет приходить к нам неожиданно и мгновенно».

Лил дождь. Расхаживая по веранде, Омито мысленно взывал: «Где ты, Нибарон Чокроборти? Явись во мне, подскажи мне слова, дай мне голос!».

Омито вынул длинную тонкую записную книжку, и Нибарон Чокроборти продиктовал: