Последняя роза Шанхая

– После того, как заплачу рабочим зарплату. – Затем он направился к моему «нэшу» и задрал свой длинный халат, чтобы сесть в машину. Он сказал, что в его автомобиле кончился бензин, поэтому ему пришлось одолжить мой.

– Свадьба состоится через два месяца, муж мой!

– Похоже, нам придется ее отложить, – сказала я и поспешила в свою комнату.

Глава 32

Эрнест

Две недели спустя Эрнест прогуливался по набережной, когда услышал гул самолета над головой. Это был японский истребитель с эмблемой красного восходящего солнца. Самолет развернулся над рекой и сделал круг над величественным зданием «Шанхайского клуба» с двумя куполами в стиле барокко, где проводили свои встречи члены муниципального Совета и другие влиятельные бизнесмены. Прежде чем он понял, что происходит, улицы вокруг него, казалось, содрогнулись. Машины сворачивали с дороги, сигналя клаксонами; люди кричали и разбегались, как одержимые.

Перед зданием группа японских солдат что-то кричала, направив штыки на нескольких полицейских, стоявших на коленях на тротуаре. Среди них был Джио, он примирительно заложил руки за спину. Из здания протопали еще несколько японских солдат, сопровождая десятки бизнесменов в костюмах. Эрнест заметил сэра Сассуна, который, ковылял с такой скоростью, что чуть не споткнулся, его трость вонзалась в землю.

Сердце Эрнеста похолодело. Шанхайский муниципальный Совет функционировал как административное правительство, вносил поправки в законы, разрабатывал проекты разрешений на торговлю и даже выдавал удостоверения личности таким беженцам, как он. Теперь все британские и американские члены были выведены на улицу под дулом пистолетов.

* * *

Позже тем же вечером бар кипел от мужских проклятий. Сассун тяжело опустился за стол, окруженный своими телохранителями и двоюродными братьями, которые управляли отелем. Сассун залпом выпил напиток и разбил пустой стакан о пол, его лицо побагровело от злости. Он редко покидал свой отель, ходил только в Шанхайский клуб на встречи, и теперь его выгнали оттуда.

– Японцы отрезали ножки бильярдных столов в клубе, потому что столы были слишком высокими, – сказал кто-то.

– Японцы сформировали свою собственную полицию, – добавил кто-то еще.

– Они напрашиваются на войну, – вставил третий. Все притихли, опустив головы.

Эрнест рассматривал их настороженные лица одно за другим. План Сассуна по защите Поселения провалился, Сифортские хайлендеры покинули Шанхай, а Британия боролась за свою жизнь в Европе. Все британцы в Поселении были предоставлены сами себе.

* * *

На следующий день в баре было необычно тихо. Пришли только три посетителя, которые ели арахис и пили красный мартини. Полковник Уильям Ашерст приехал поздно, поужинал своими любимыми спагетти и в спешке ушел. Эрнест надеялся, что такие тихие вечера, как этот, не станут обычным делом. Если никто не посещает бар, то в пианисте нет необходимости.

* * *

Выйдя из бара после полуночи, Эрнест повесил свою «Лейку» на шею и направился к пирсу, где был пришвартован японский крейсер. Через объектив своего фотоаппарата он мог разглядеть морских пехотинцев, патрулирующих палубу. На рассвете, сразу после того, как колокол на здании таможни пробил пять, к крейсеру подошла моторная лодка, груженная немецким пивом и коробками замороженного стейка.

Он нажал затвор фотоаппарата.

Глава 33

Айи

При свете из окна я стерла с лица пудру и помаду, сняла жемчужную заколку, золотое ожерелье и серьги в форме листьев и пристально посмотрела на свое отражение в зеркале. Я редко хмурилась, чтобы избежать мелких морщинок вокруг глаз, никогда не стирала белье и не чистила рыбу, чтобы руки не загрубели, и пила только теплое рисовое молоко, чтобы на моей коже не было черных точек. Дабы я поняла, что несмотря на мою деловую хватку, которую хвалил Сассун, мои посетители больше всего ценили мою внешность.

Я сняла облегающее платье и встала перед зеркалом. У меня была стройная, гибкая фигура, тонкая талия, и маленькая, но упругая грудь. Мое тело было не таким пышным и чувственным, как у Эмили, а грудь не такой эффектной, как у Пэйю, но я была молодой и красивой.

В детстве мне говорили, что обнажать часть своего тела и, не дай Бог, демонстрировать декольте – это постыдно. Так что, несмотря на то что в школе Сент-Мэри-Холл я узнала о западных обычаях и видела откровенные картины в журналах, я считала фотографии обнаженной натуры скандальными. Если бы я сфотографировалась обнаженной, и Ченг или Синмэй пронюхали об этом, они бы с меня шкуру спустили. Репутация моей семьи в городе и моя собственная были бы уничтожены. Я не была свободной, как Эмили, и мое тело никогда не могло стать формой искусства.