Последняя роза Шанхая

– Отстань от меня, отпусти меня. – Мириам оттолкнула его от себя. – Я ненавижу тебя. Ненавижу!

Он закрыл глаза, ощутив облегчение, печаль и чувство вины.

Глава 45

Айи

Когда я вернулась домой, Пэйю рассматривала стопку красных конвертов на круглом столе для маджонга. Она сказала, что это новые приглашения на свадьбу. Они с матерью Ченга выбрали другую благоприятную дату для свадьбы, и она внесла предоплату в лучшем ресторане Шанхая, в том же ресторане, где поженились генералиссимус и его жена Сун Мэйлин. Она также составила сокращенный список гостей, который теперь составлял двести человек. Многие из них были моими избалованными аристократическими родственниками, потерявшими свое состояние. Некоторые семьи наложниц благоразумно исключили из списка приглашенных.

– Новая дата – последний день февраля следующего года, примерно через три месяца, – сказала она. – Мать Ченга согласна, что эта свадьба прогонит невезение, и нам улыбнется удача, счастье и процветание. Ты заболела? Ты ужасно выглядишь, Айи.

– Не думаю, что свадьба что-то изменит.

Вошел Синмэй, сложив руки за спиной, его длинный халат отбрасывал вытянутую тень. Он сердито хмурился, погруженный в свои мысли, и бормотал, что Эмили не отвечала на его письма.

– Что ж, свадьба – это все, что нам нужно. Верно, муж мой?

Я посмотрела на Синмэя, который считался высшим авторитетом в доме. Мы с ним были совершенно разными. Он – любимый первенец, получивший на свой пятый день рождения слоненка. Я была незначительной по положению девочкой, получившей инструкции о послушании. Он – выпускник Кембриджа, в то время как я бросила учебу в местном колледже. Он любил поэзию, я любила деньги. Он облачался в традиционные мантии китайского ученого, а я носила платья, подчеркивающие фигуру. У него была любовница-американка, а я должна была выйти замуж за своего двоюродного брата.

И борьба за наследство разделила нас, как стена. Я ничего не могла сделать, чтобы восстановить наши отношения.

Синмэй кашлянул и произнес своим неспешным низким голосом:

– Не будь упрямой, младшая сестра. Твоя свадьба – это дело нашей семьи.

– Это нервы, Айи. Каждая девушка переживает перед свадьбой. Это нормально. Твоя мать нашла для тебя отличную партию. Вы с Ченгом просто созданы друг для друга, – сказала Пэйю.

– Японцы опечатали мой клуб, – сказала я.

Красный конверт выпал из рук Пэйю. Она уставилась на меня, а затем перевела взгляд на Синмэя.

– Какой кошмар, – произнес Синмэй. – Ты рассказала Ченгу?

– Нет.

– Может быть, тебе не стоит говорить ему об этом.

Я не понимала, почему.

Пэйю просмотрела конверты на столе.

– Мы только что договорились о дате. И ты потеряла свой бизнес… Они ведь не отменят свадьбу, правда?

Синмэй ничего не сказал, и я подумала, что впервые в жизни ему стало жаль меня.

До сих пор мне не приходило в голову, что из – за наложения ареста на мой бизнес, брак с Ченгом больше не представлял собой идеальную договоренность.

* * *

Тишина снова подползла на своих холодных лапах и бесшумно заскрежетала зубами. У меня по коже пробежали мурашки, и я задрожала.

Я была бедна. Потеряла свой клуб, свой бизнес, и теперь у меня ничего не осталось.

«У тебя должны быть деньги и собственные вещи, чтобы люди относились к тебе с уважением», – сказала мне мама, когда мой отец-наркоман продал ее приданое, гору на окраине Шанхая, чтобы купить наркотики. Его зависимость становилась все сильнее, темперамент менялся, и он бил ее, когда она отказывалась давать ему деньги. В конце концов он заболел и умер, а несколько месяцев спустя, ковыляя на своих деформированных крошечных стопах, мама собрала вещи для лыжной поездки в Швейцарию. Она сказала, что ей нравилось ощущение полета, и она надеялась, что это путешествие станет началом ее свободной жизни, но она ударилась головой о камень. Позже я узнала, что перед поездкой она тайно изменила свое завещание и добавила в него мое имя, дав мне право на долю огромного состояния моей семьи вопреки традиции, согласно которой женщины не могли наследовать имущество.

И она устроила мой брак с Ченгом по той же причине – чтобы я не была бедной, чтобы обо мне всегда заботились.

Что я наделала?

С Эрнестом все равно ничего бы не вышло, поскольку он был иностранцем, пианистом, бедняком. Он не смог бы обеспечить меня приличным домом, достойным социальным положением или нормальной едой. Мы всегда жили бы в опасности, презираемые враждебно настроенным обществом.

Что мне теперь оставалось делать?

Я подошла к круглой бамбуковой полке и достала маленькую медную угольницу и фарфоровый горшочек, в котором хранилась стружка дерева алоэ. Это был подарок моего третьего брата, прежде чем он отказался от своей доли наследства, чтобы вести уединенную жизнь в храме Цзинань. Мой третий брат и мама оба были буддистами и часто медитировали со стружкой дерева алоэ.