Последняя роза Шанхая

– Мир в огне, младшая сестра. Забудь о своем пианисте. Сейчас всем грозит опасность, ни в одной стране небезопасно. Если хочешь остаться в живых, оставайся в своей комнате.

– Выпусти меня! – Снаружи воцарилась тишина. В отчаянии я пнула дверь ногой.

* * *

Через три недели, в феврале, Ин принес мне более мрачные новости о войне. Японцы вторглись в Сингапур, и могущественные британские войска пали под их натиском. Сингапур капитулировал через семь дней, и тысячи британских, индийских и австралийских военнослужащих были захвачены в плен и отправлены в лагеря для военнопленных.

– Я слышал, японская подводная лодка даже обстреляла нефтеперерабатывающий завод недалеко от Калифорнии! Американцы хотят нанести ответный удар, но что они могут сделать? У них есть авианосцы ВМС на Гавайях, но у них нет бомбардировщиков дальнего действия, чтобы перелететь океан к Токио и вернуться на Гавайи.

Ин сказал, что очень скоро японцы захватят всю Азию. Точно, как хвастался Ямазаки.

Мне было интересно, где он раздобыл такую подробную информацию, но меня не волновало, какую территорию завоевали японцы.

– Ин, – попросила я. – Если ты не собираешься меня выпускать, то, по крайней мере, дай мне поговорить с моим шофером.

– Зачем?

– Чтобы я смогла узнать, врешь ты или нет.

Он пошел мне на встречу, и когда мой шофер пришел, он подтвердил кое-что из того, что сказал Ин. Иностранцы действительно были схвачены и отправлены в лагеря. Я с трудом могла в это поверить, но мой шофер был самым преданным, возил меня повсюду с шести лет. Я часто дарила ему толстый конверт на китайский Новый год в знак своей благодарности.

– Послушай, – произнесла я, прижавшись губами к щели в дверях. – Поезжай к нему домой и посмотри, сможешь ли ты его найти. Ты знаешь, где его квартира. Найди его, убедись, что он в безопасности, и скажи ему, что я хочу его видеть.

Когда мой шофер ушел, я взволнованно расхаживала по своей комнате. До моей свадьбы оставалось семь дней.

Глава 53

Эрнест

Его разбудил вой сирены. Бледные пальцы рассвета еще не добрались до окон, и комната была наполнена ночными тенями. Он сел, думая о ней, и с некоторой долей ревности надеялся, что Ченг сделает ее счастливой.

Эрнест надел свое темно-серое пальто и пошел в булочную, где продавали рогалики для завтрака. Мириам следовала за ним в своей куртке с черном капюшоном. Она все еще обижалась, но неожиданный подарок с небес несколько приободрил ее. Она ходила, куда бы он не просил ее, и иногда он ловил ее взгляд на курьерской сумке, висевшей за спинкой кровати.

Снаружи февральское небо казалось восковым, воздух окутывал унылой холодной пеленой, а улицы были мрачными и пустынными, мокрыми от холодного дождя. Широкая улица Бабблинг-Уэлл-роуд, обычно заполненная людьми и автомобилями, была пуста. Он не встретил ни одного пешехода. Из клубов не доносилась музыка, не скрипели повозки рикш, не гудели автомобили. Насколько видел глаз, все магазины меховых изделий, бутики фарфоровой посуды, киоски с календарями, ночные клубы и опиумные притоны в укромных переулках, являвшиеся частью городского пейзажа, были закрыты. На днях, когда он отправился во французскую больницу за добавкой морфия, он обнаружил, что она тоже закрыта, а монахини исчезли.

Эрнест миновал квартал, где бездомная собака набрасывалась неподвижное тело нищего, затем свернул за угол и, наконец, добрался до пекарни. Было около шести утра, но часы на башне, которые перешли на токийское время, показывали семь.

– Доброе утро. – Он снял свою фетровую шляпу и поприветствовал людей внутри. Он любил эту пекарню и был рад видеть здесь своих собратьев, таких как мистер Шмидт. Они дали ему надежду, что он был не один в этом ужасном мире. Эта пекарня также была единственным местом, где он мог найти приличную еду, так как все рестораны и уличные палатки были закрыты, а отели, подобные отелю Сассуна, принимали только японцев и их европейских союзников, немцев. Он надеялся, что это временно, что скоро жизнь войдет в привычную колею, и на улицах снова появятся торговцы.

Никто не поздоровался с ним в ответ на его приветствие, в пекарне повисла тяжелая, гнетущая тишина. Мистер Шмидт, сгорбившись в углу, плакал, а миссис Кайзер, полная женщина в испачканном мукой фартуке, рыдала у прилавка. Японцы задержали ее мужа, американца, и отвезли в лагерь для интернированных. Ее, немку по происхождению, пощадили. Ради их детей она тоже должна была бежать из Шанхая.

– Эрнест, ты собираешься помочь? – прошептала ему на ухо Мириам.

– Что?

– Разве ты не слышал? Миссис Кайзер бежит из Шанхая. Она собирается закрыть пекарню.

– Ну, я не уверен, что могу сделать. – Ему было грустно видеть, что пекарня, единственное место, куда он мог пойти позавтракать, закрывается. После того, как богатых британцев и американцев заключили в тюрьму, такие беженцы, как он, действительно были предоставлены сами себе.

– Придумай что-нибудь! Ты ведь теперь богат.