Последняя ставка

– При том-то, как он сегодня хлещет спиртное? Его уже несет, как, не к ночи будь помянут, сгусток крови по артерии.

Трамбилл лишь пожал плечами, но волнение его не улеглось, и метафора старика ему не понравилась. В мотель, где остановился Крейн, приехало несколько мужчин на машинах с невадскими номерами; они расспрашивали о Скотте «Страшиле» Смите, и Трамбилл опасался, что кто-то из валетов мог сесть на хвост Крейну и намерен убить одно из почти присвоенных тел Джорджа Леона, его драгоценную рыбку, да и убийство, которое он лично совершил утром, тоже почему-то беспокоило его – может быть, потому что взрывом тела разорвало на мелкие кусочки и разбросало сушиться по крышам и ветвям деревьев; а желудок Трамбилла непривычно отягощали останки Лашейна. Вернувшись в тот день домой, он, совершенно голый, если не считать роскошных татуировок, вытащил убитого пса во двор и съел сырой чуть ли не половину туши. Ричард потом поливал его из шланга.

Молодой человек в спортивной рубашке наклонился к Трамбиллу и прошептал:

– Одна из тех машин, что были в мотеле, только что припарковалась на стоянке у винного магазина, что за углом на Первой. Трое парней, подбрасывая монетки, направляются сюда.

Трамбилл кивнул.

– Пусть ваши люди за ними приглянут, – так же тихо распорядился он. Молодой человек кивнул и поспешно удалился.

Ричард взглянул на него, вопросительно вскинув брови.

– Не только мы одни чувствуем, как он играет, – пояснил Трамбилл. – Сюда направляются трое парней, работающих, судя по всему, на одного из валетов. Ты уже можешь управлять рыбкой?

– Нет, только с кануна Пасхи.

– Почему бы не попробовать? Вдруг нам придется удирать? Тогда полезно будет, если он пойдет навстречу твоим желаниям.

Ричард постоял в нерешительности, потом кивнул и пристально уставился на Крейна.

Крейн как раз подносил стакан ко рту, и тут его рука неожиданно дернулась, край стакана ткнулся в нос и бурбон плеснул в глаза, которые сразу защипало. Его рот раскрылся, и оттуда вырвалось громкое протяжное уханье.

Потом он быстро заморгал, чувствуя, как краснеет от пьяного смущения, и осторожно поставил опустевший стакан на бумажную салфетку, лежавшую на зеленом сукне.

– Ух, вдруг проснулся, – сообщил он крупье казино, глядевшему на него с некоторым удивлением.

– Может быть, баиньки пора? – предположил тот.

Крейн представил себе кровать в мотеле, мутное окно, сквозь шторы на котором пробивается белый свет уличного фонаря, представил себе фигуру на постели, вытянувшую навстречу ему белые руки.

– Нет, подожду пока. У меня еще немного денег осталось!

– К’нешно, п’сть ’грает, – сказал хорошо одетый бизнесмен, вероятно, англичанин, выигравший банк в том кону, в котором вскрываться начал Крейн. Корни его седеющих волос взмокли от пота; игру он пока что вел очень строго, консервативно. Крейн подумал, что он, похоже, неуютно чувствует себя в игре с высокими ставками и рад тому, что один из игроков допился до полной бестолковости. Сейчас он нервозно улыбался Крейну. – ’то в’дь св’б’дная страна, в’рно?

Крейн осторожно кивнул.

– Конечно.

– И, на мой взгляд, великая страна, – воодушевленно продолжал тот, – х’тя у вас тут ж’ть ск’лько п’шек.

Крупье пожал плечами и начал сдавать карты через стол игрокам. Знак почетного дилера теперь оказался перед Крейном, так что первую карту получил англичанин, сидевший справа от него.

– Жуть сколько чего? – спросил Крейн.

– П’шек, – повторил сосед. – П’шки, куда ни глянь.

Крупье действовал проворно, и перед каждым из игроков уже лежали втемную по пять карт.

Крейн растерянно кивнул.

– Пожалуй, что так.

– Без толку, – сказал Ричард Лерой, облокотившись на игровой автомат. Он рассеянно сунул очередной четвертак в прорезь, нажал кнопку «сдавать», и его пиджак осветился цветами карт, появившихся на экране.

– Да, если, конечно, ты не хочешь, чтобы с ним случилась истерика, – согласился Трамбилл.

Крейн промокнул подбородок рукавом рубашки и, увидев официантку, помахал ей пустым стаканом.

«Теперь судороги и животные вскрики, – думал он, с трудом контролируя мысли. – Ну, по крайней мере, я создал за этим столом кошмарный собственный образ. Остается надеяться, что я не сблюю, что кишечник не выйдет из повиновения или чего-нибудь еще подобного не случится».

Англичанин открыл торги «под прицелом», и Крейн знал, что у него, самое меньшее, пара тузов. Никто из остальных не поддержал начальную ставку в пятьдесят долларов, и когда круг дошел до Крейна, он с опозданием вспомнил, что нужно слегка раздвинуть уголки карт и посмотреть на них, зажмурив правый глаз. У него оказались короли пик и треф, двойки пик и бубен и семерка червей. Очень миленькие две пары. Он дал картам упасть на стол лицом вниз и толкнул вперед одну черную стодолларовую фишку.

– Повышаю, – отчетливо произнес он.

Англичанин уравнял ставку и попросил одну карту. Крейн сомневался, чтобы у этого игрока хватило смелости набирать флеш или стрит против повышения ставки; вероятно, он рассчитывал собрать две пары, но маловероятно, чтоб у него получилось что-то лучше, чем крейновские короли с прицепом.