Последняя жертва

— Надеюсь, вы танцуете лучше, чем разговариваете, — поддразнила Одри и взяла его за руку. Ее ладонь была теплой и бархатистой. — Идемте.

Они двигались среди десятков других людей на танцполе, но он видел только ее. И знал: готов сделать что угодно, лишь бы продлить этот момент до конца своей жизни…

— Почему ты опять смотришь этот чертов фильм?

Он не слышал, как Зои вошла в комнату, и ее восклицание заставило его вздрогнуть. Он потер глаза и бросил на нее ненавидящий взгляд, пока на ноутбуке шла предпоследняя сцена «Тридцать семь и два по утрам». Зои оторвала его от женщины, которую он любил, — пусть даже теперь Одри присутствовала только в его грезах.

— Честное слово, не знаю, как ты можешь читать субтитры, у меня от них глаза болят, — простонала Зои и направилась в кухню. Она достала из холодильника бутылку воды и проглотила две таблетки. — Аспирин, — пояснила без всякой нужды. — По крайней мере, так у меня утром не будет похмелья. А теперь пойдем спать.

Он кивнул, неуверенно поднялся на ноги и бросил последний взгляд на Беатрис Даль, прежде чем закрыть крышку ноутбука. Он хотел бы, чтобы Одри можно было вернуть вот так просто — одним прикосновением к тачпаду. Он лежал рядом с Зои, пока та снова не погрузилась в глубокий сон, потом выбрался из постели и надел рубашку и брюки. Запечатлев на губах женщины долгий поцелуй и погладив ее по голове, тихо закрыл за собой дверь и ушел.

Глава 28

Солнце, прожаривавшее улицы Лондона вот уже десять дней подряд, не намеревалось умерять свой пыл. Если верить метеорологам, не хватало всего нескольких градусов Цельсия, чтобы побить температурный рекорд апреля. Хотя к тому времени, как Бекка переступила порог своего дома, уже наступили сумерки, из-за повышенной влажности воздух казался липким и грязным. Весь день она мечтала о прохладном душе и бокале вина.

Бекка собралась с духом и подсчитала, как долго она уже не видела мать или дочь — так, чтобы разговаривать с ними вживую, а не по телефону. В последнее время она приходила домой, когда те уже спали, и уходила до того, как просыпались. Последние несколько дней сливались один с другим, и Бекка не могла даже сказать, сколько этих дней было. Сегодня, по крайней мере, не стряслось ничего, и ей пришлось лишь заниматься бумажной работой и распутывать следы, не приведшие никуда.

В эти минувшие дни Бекка загоняла мысли о двух самых своих близких людях в дальние уголки сознания, твердя себе, что главный ее приоритет сейчас — работа. Если она сможет наладить свою карьеру и поставить перед собой четкую цель, то все остальное, включая ее материнские обязанности, само собой встанет на место. Но договориться с Хелен будет трудно.

Прежде чем закрыть дверь, Бекка оглянулась назад, чтобы посмотреть, что творится у нее за спиной. Она так и не могла отделаться от ощущения, что за нею следят. «Может, нынешнее расследование слишком сильно подействовало мне на нервы», — решила она. Улица позади была пуста, поэтому Бекка заперла дверь и набросила цепочку на крюк.

— Мам? — тихо позвала она и направилась в гостиную.

Хелен сидела на диване; при виде дочери она поднесла палец к губам, показывая, что нужно соблюдать тишину. Мэйси спала, свернувшись под покрывалом и положив голову на колени бабушки. По телевизору шел фильм из врачебной жизни, но звук был выключен. Однако из-за стены, из квартиры миссис Патель, отлично были слышны все реплики из фильма. Миссис Патель была глухой, как пень, но отказывалась носить слуховой аппарат.

— Уже почти восемь вечера, почему Мэйси еще не в кровати? — прошептала Бекка. — Ей уже положено спать.

Едва эти слова сорвались с ее губ, она поняла, что сказала совсем не то. Мать осторожно высвободила колени из-под головы Мэйси, подложив взамен подушку. Бекка вслед за Хелен прошла на кухню и с тихим щелчком закрыла дверь.

— Даже не смей спрашивать, почему моя внучка в такое время еще не в постели — с учетом того, что ты не видела ее почти три дня, — прорычала Хелен. — Она сидела со мной, потому что отказывалась идти спать, пока ты не увидишь ее в костюме. Ты хотя бы помнишь, какой важный день был в пятницу? — Бекка непонимающе посмотрела на нее. — Конечно, не помнишь, хотя он был отмечен в календаре, в который ты не удосуживалась заглянуть целый месяц. Всемирный День книги.

Бекка закрыла глаза и поморщилась.

— Мам, мне очень жаль…

— Не желаю слушать! Мне позвонили из школы, потому что Мэйси была ужасно расстроена: все родители посмотрели на своих детей, одетых в костюмы, а ты — нет. А когда она начала плакать, некоторые дети стали над ней смеяться.

— Почему они не позвонили мне?

— Вот именно. Мне всегда звонят первой, потому что именно я забираю ее после уроков, именно я хожу на встречи с учителями, чтобы поговорить о ее развитии, именно я посещаю родительские собрания. Всегда одна. Зачем же они будут звонить тебе? Ты все равно никогда не отвечаешь на звонки. Ты для них практически посторонняя, и, если так продолжится дальше, ты и для Мэйси станешь чужой тетей.