Последняя жизнь (СИ)

- Май… мой работодатель – урод, - возмущается он. – Всего три дня! Три дня отпуска, Джон! Я заслужил два года жизни с тобой, а не три дня в больнице… - он хмурится, барабаня пальцами по простыне, и Джон ловит себя на желании зацеловать каждый палец. – Так, ладно, - Шерлок оглядывается: - Я прекрасно себя чувствую, зови врачей, пусть меня выписывают. Бери отпуск, мы отлично проведем эти три дня в твоей квартире…

- Что? – меланхоличное настроение слетает с Джона моментально. – Ты в своем уме? – кричит он через несколько минут спора с Шерлоком. – Да ты же после операции! Тебе нельзя двигаться! Постельный режим! Неделя, как минимум…

Они спорят долго, азартно и громко, так что на ор прибегает медсестра, а за ней профессор Нежинский. Как ни странно, но Шерлоку разрешают покинуть госпиталь уже завтра. Ночь он должен провести под наблюдением врачей. Джон сопротивляется этому решению профессора долго, и тому приходится отвести Джона в сторонку и популярно на пальцах рассказать о некоторых особенностях удивительной регенерации сфинксов.

- Если б выстрел был сделан в район ментальных крыльев сфинкса, то последствия были бы не так радужны, а физическому телу человека повреждения не опасны. Вот увидите, коллега, он завтра на своих ногах домой пойдет, - уверяет профессор Джона. – А то, что ему там будет лучше, чем в больнице, и обсуждать нечего. И сами отдохните, уж больно вы плохо выглядите. Освобождаю вас от работы на три дня, считайте, это приказ.

Пораженный Джон благодарит профессора и возвращается к любимому. Он проводит ночь возле Шерлока, который спит сном младенца, явно пополняя потраченные силы и здоровье, а просыпается вполне себе бодрым и довольным жизнью. Джон еще пытается уговорить его на передвижное кресло, но Шерлок действительно самостоятельно встает на ноги, и это чудо. Джон ходит вокруг него на цыпочках и боится лишний раз вздохнуть, обращаясь с Шерлоком как с хрустальной вазой, но его скверный нрав быстро возвращает их к прежнему простому и легкому взаимодействию. И хоть выходят из госпиталя они под ручку (Шерлок все же опирается на Джона, превозмогая некую послеоперационную скованность), Джон чувствует, как жизнь со всеми своими красками, звуками и запахами стремительно возвращается. Такой полной и насыщенной она бывает только рядом с Шерлоком. Пока они идут к ожидающему такси, Джон тихо улыбается тому, что впервые осознает их с Шерлоком официальной парой. И это осознание до чертиков приятно. Он незаметно касается подушечкой пальца скромного кольца Шерлока и ощущение теплого металла под кожей согревает душу.

Квартира Джона ничуть не изменилась с того момента, как они ее покинули, вот разве что корзина фруктов на столе в кухне выбивается из привычного ряда вещей.

- Мой работодатель, - поясняет Шерлок, поймав изумленный взгляд Джона, - он такой… удушающе заботливый.

Джон старается не думать о том, как эта корзина попала в его закрытую на ключ квартиру. Пока Шерлок осваивается и ворчит по поводу имперской медицины, Джон готовит еду, а потом они завтракают вместе, как самая обычная пара. Они смеются, вспоминая события в госпитале, хотя в большинстве случаев Джону хочется заплакать, обсуждают детали и просто молчат. Молчать с Шерлоком так же уютно, как слушать его или разговаривать с ним. Закончив завтракать, они перемещаются в спальню, и тут либидо Шерлока настойчиво о себе напоминает. И Джон готов поддаться на сладкие уговоры, наплевав на запреты врачей, но воспоминания о вытекающей изо рта Шерлока струйке крови, останавливают. Вместо того чтобы предаться безудержному и горячему сексу, Джон делает своему парню сногсшибательный минет, от которого Шерлок орет и стонет словно настоящая порнозвезда, а кончает так долго, словно они вечность сексом не занимались. Потом Джон устраивает представление для Шерлока, мастурбируя себе, и это становится не менее горячо и соблазнительно, потому что Шерлок тут же возбуждается по новой, и все же Джону приходится принять его настойчивое приглашение заняться любовью. Они делают это нежно и осторожно, обходя раны, зажившие и не зажившие, как физические, так и душевные, и это то, чем Джон хотел бы заниматься постоянно. Они засыпают, просыпаются, съедают присланные фрукты и опять занимаются любовью, а потом опять засыпают, и просыпаются, чтобы выпить восхитительного заваренного Джоном чая. Это самые спокойные дни за всю войну, если не считать сказочных дней в Хоноре, и Джон по-настоящему счастлив. Спокойствие их прерывается в последний день, отведенный Шерлоку руководством, когда рано утром раздается звонок в дверь.

Шерлок еще спит, разметавшись по кровати Джона, голышом, раскинув руки и ноги морской звездочкой. Джон сонно сползает с него, бережно укрывая сбившимся одеялом и, накинув халат, идет открывать дверь. Он не ждет гостей и явно изумлен, увидев на пороге матушку и Гарри с баулом в руках.

- Джонни! – кричит Гарри, повисая на шее у брата, а матушка, едва сдерживая слезы, льнет к нему и бормочет что-то о родном и ненаглядном сыночке.